руки. — Где мы, конкретно?

— Вообще-то я сам собирался тебя об этом спросить, — Дамблдор оглянулся. — Где, как по-твоему, мы сейчас?

Пока Дамблдор не спросил, Гарри не знал. Теперь, однако, он обнаружил, что ответ готов сорваться с его губ.

— Это похоже, — медленно проговорил он, — на вокзал Кингс Кросс. Только здесь намного чище, и он пустой, и здесь нет поездов, насколько я могу видеть.

— Вокзал Кингс Кросс! — Дамблдор несдержанно захихикал. — Боже правый, в самом деле?

— Ну а вы как думаете, где мы? — чуть оправдывающимся тоном спросил Гарри.

— Мой дорогой мальчик, я понятия не имею. Это, как говорится, твоя вечеринка.

У Гарри не было ни малейшего представления, что это значило; Дамблдор был способен довести до бешенства. Гарри смотрел на него, потом вспомнил, что у него есть более насущный вопрос, чем выяснение их текущего местонахождения.

— Реликвии Смерти, — произнес он и испытал удовольствие при виде того, как эти слова стерли улыбку с лица Дамблдора.

— А, да, — сказал он. Он даже выглядел теперь немного озабоченным.

— Ну?

Впервые за все время, что Гарри знал Дамблдора, тот выглядел чем-то меньшим, чем старый человек, много меньшим. Какое-то краткое время он казался маленьким мальчиком, пойманным за проступком.

— Можешь ли ты меня простить? — произнес он. — Можешь ли ты простить меня за то, что я не доверял тебе? За то, что не рассказал тебе? Гарри, я лишь боялся, что тебя постигнет неудача, какая постигла меня. Я страшился лишь того, что ты повторишь мои ошибки. Я молю тебя о прощении, Гарри. Я знал, уже тогда, что ты лучше, чем я.

— О чем вы? — Гарри был поражен тоном Дамблдора, внезапными слезами в его глазах.

— Реликвии, Реликвии, — пробормотал Дамблдор. — Мечта отчаявшегося человека!

— Но они настоящие!

— Настоящие, и опасные, и манят к себе дураков, — сказал Дамблдор. — И я был таким дураком. Но ты ведь знаешь, верно? У меня нет больше от тебя секретов. Ты знаешь.

— Что я знаю?

Дамблдор развернулся к Гарри всем телом, и слезы по-прежнему сверкали в блестящих синих глазах.

— Повелитель смерти, Гарри, повелитель Смерти![97] Был ли я, в конечном итоге, лучше Волдеморта?

— Конечно, были, — ответил Гарри. — Конечно — как вы можете спрашивать? Вы никогда не убивали, если могли этого избежать!

— Правда, правда, — кивнул Дамблдор; он походил на ребенка, ищущего утешения. — И тем не менее, я тоже искал путь к покорению смерти, Гарри.

— Не тот путь, который искал он, — заметил Гарри. После всей его злости на Дамблдора, как странно было сидеть здесь, под высоким потолком, и защищать Дамблдора от него самого. — Реликвии, не Хоркруксы.

— Реликвии, — пробормотал Дамблдор, — не Хоркруксы. Именно.

Повисла пауза. Создание у них за спиной хныкало, но Гарри больше не оглядывался.

— Гринделвальд тоже их искал? — спросил он.

Дамблдор закрыл на мгновение глаза, затем кивнул.

— Это было тем основным, что сблизило нас, — тихо сказал он. — Двух умных высокомерных мальчишек с общей одержимостью. Он хотел прийти в Годрикову Лощину, как ты наверняка уже догадался, из-за могилы Игнотуса Певерелла. Он хотел исследовать место, где умер третий брат.

— Значит, это правда? Все это? Братья Певереллы…

— …были тремя братьями из сказки, — кивнул Дамблдор. — О да, думаю, да. Встретили ли они Смерть на пустынной дороге… полагаю, более вероятно, что три брата просто были очень одаренными и опасными волшебниками, которым удалось создать эти сильные артефакты. История о том, что это Реликвии самой Смерти, мне кажется как раз такой легендой, которая могла бы возникнуть вокруг таких вещей.

Плащ, как ты теперь знаешь, путешествовал сквозь века, переходя от отца к сыну, от матери к дочери, прямо к последнему потомку Игнотуса, родившемуся, как и сам Игнотус, в деревне под названием Годрикова Лощина.

Дамблдор улыбнулся Гарри.

— Ко мне?

— К тебе. Я уверен, ты пытался понять, почему плащ был у меня в ту ночь, когда погибли твои родители. Джеймс показал его мне всего за несколько дней до того. Это многое объяснило про все их школьные шалости, которые они совершили незамеченными! Я едва верил своим глазам. Я попросил разрешения взять его на время, изучить его. Я давно уже забросил свою мечту об объединении Реликвий, но я не мог устоять, не мог отказаться от возможности взглянуть поближе… это был плащ, подобных которому я никогда раньше не видел, невероятно старый, совершенный во всех отношениях… а потом твой отец погиб, и у меня наконец оказались две Реликвии, и обе мои!

В его голосе сквозила непереносимая горечь.

— Хотя плащ не помог бы им выжить, — быстро сказал Гарри. — Волдеморт знал, где были мои мама с папой. Плащ не защитил бы их от проклятий.

— Верно, — вздохнул Дамблдор. — Верно.

Гарри ждал продолжения, но Дамблдор молчал, поэтому Гарри решил подтолкнуть его.

— Значит, вы уже перестали искать Реликвии, когда увидели плащ?

— О да, — вяло согласился Дамблдор. Похоже, он заставлял себя смотреть Гарри в глаза. — Ты знаешь, что произошло. Ты не можешь презирать меня больше, чем я презираю себя сам.

— Но я не презираю вас…

— А должен бы, — сказал Дамблдор. Он сделал глубокий вдох. — Ты знаешь тайну нездоровья моей сестры, знаешь, что сделали эти мугли, чем она стала. Ты знаешь, как мой бедный отец жаждал отмщения и как он заплатил свою цену, умер в Азкабане. Ты знаешь, как моя мать посвятила всю свою жизнь заботе об Ариане… меня это раздражало, Гарри.

Дамблдор сделал это заявление прямо и холодно. Теперь он смотрел куда-то вдаль, над головой Гарри.

— Я был одарен. Я был блестящ. Я хотел убежать оттуда. Я хотел сиять. Я хотел славы.

Только не пойми меня неправильно, — боль отразилась на его лице, так что он снова стал выглядеть стариком. — Я любил их. Я любил моих родителей, я любил брата и сестру, но я был эгоистом, Гарри, б?льшим эгоистом, чем ты, на редкость альтруистичный человек, можешь себе представить.

Итак, когда моя мать умерла и на меня легла ответственность за больную сестру и своенравного брата, я вернулся в родную деревню в гневе и горечи. Заточен в этой дыре, растрачиваю себя, вот как я думал! Ну а затем, разумеется, появился он…

Дамблдор снова посмотрел Гарри прямо в глаза.

— Гринделвальд. Ты не можешь себе представить, как его идеи захватили меня, Гарри, как они зажгли меня. Силой подчиненные мугли. Триумф волшебников. И мы с Гринделвальдом, великолепные юные лидеры революции.

О, какие-то моральные принципы у меня были. Я успокаивал свою совесть пустыми словами. Это все будет во имя большего блага, и любой нанесенный вред будет оплачен стократно благами для волшебников. Знал ли я, в самой глубине моего сердца, чем был Геллерт Гринделвальд? Думаю, что знал, но закрывал глаза. Если бы планы, которые мы составляли, были претворены в жизнь, все мои мечты стали бы явью.

И в самом сердце наших схем были Реликвии Смерти! Как они его очаровали, как они очаровали нас обоих! Непобедимая волшебная палочка, оружие, которое приведет нас к власти! Воскрешающий камень — для него, хотя я притворялся, что не знаю об этом, он означал армию Преисподов! Для меня, признаюсь, он