Он прижал золото к губам и прошептал: «я сейчас умру».

Металлическая скорлупа открылась. Он опустил дрожащую руку, поднял под плащом волшебную палочку Драко и прошептал: «Lumos».

Черный камень с неровной трещиной, идущей из середины, лежал на двух половинках снитча. Воскрешающий камень раскололся поперек вертикальной линии, изображающей Старшую палочку. Треугольник и круг, изображающие плащ и камень, были все еще различимы.

И вновь Гарри понял, не думая. Дело было не в том, чтобы вернуть их обратно, ибо он должен был скоро к ним присоединиться. Он не приводил их, на самом-то деле: они отводили его.

Он закрыл глаза и перевернул камень в своей руке, три раза.

Он понял, что это произошло, потому что услышал вокруг себя слабое движение, словно хрупкие тела шаркали ногами по устланной веточками земле близ внешней границы Запретного леса. Он открыл глаза и огляделся.

Они были не призраками, но и не существами из плоти и крови, он это видел. Больше всего они напоминали Риддла, который вырвался из дневника так много лет назад — воспоминание, ставшее почти твердым. Менее материальные, чем живые тела, но много более материальные, чем призраки, они двигались навстречу ему, и на каждом лице была та же самая любящая улыбка.

Джеймс был в точности того же роста, что и Гарри. Он был одет так же, как в ночь своей смерти, и его волосы были встрепанные и непричесанные, а очки сидели чуть косо, как на мистере Уизли.

Сириус был высоким и красивым, и намного более молодым, чем Гарри видел его при жизни. Он двигался вприпрыжку, легко и грациозно, с руками в карманах и улыбкой на лице.

Люпин тоже был моложе и выглядел не таким неухоженным, и его волосы были гораздо гуще и темнее. Он казался счастливым оттого, что снова вернулся в знакомое место, где он столько бродил в юности.

Лили улыбалась шире всех. Она откинула назад свои длинные волосы, подходя к нему, и ее зеленые глаза, столь похожие на его, жадно изучали его лицо, словно она никогда больше не сможет вдоволь на него насмотреться.

— Ты был таким смелым.

Он не мог говорить. Он упивался, глядя на нее; он подумал, что хотел бы стоять и смотреть на нее вечно, и этого было бы достаточно.

— Ты почти дошел, — сказал Джеймс. — Ты очень близко. Мы все… так гордимся тобой.

— Это больно?

Детский вопрос сорвался у Гарри с губ, прежде чем он смог его остановить.

— Умирать? Совсем нет, — ответил Сириус. — Быстрее и проще, чем заснуть.

— А он захочет, чтобы это было быстро. Он хочет это закончить, — добавил Люпин.

— Я не хотел, чтобы вы умерли, — произнес Гарри. Эти слова вырвались у него против воли. — Все вы. Мне так жаль…

Он обращался к Люпину больше, чем к остальным, умоляя его.

— …сразу после того, как у тебя родился сын… Ремус, мне так жаль…

— Мне тоже жаль, — ответил Люпин. — Жаль, что я его так и не узнаю… но он будет знать, зачем я умер, и я надеюсь, что он поймет. Я пытался сделать мир, в котором он был бы счастливее.

Холодный ветер, исходящий, казалось, из самой середины леса, поднял волосы на гарриных бровях. Он знал, что они не скажут ему идти, что это должно быть его решением.

— Вы останетесь со мной?

— До самого конца, — кивнул Джеймс.

— Они не смогут увидеть вас? — спросил Гарри.

— Мы часть тебя, — ответил Сириус. — Мы невидимы для других.

Гарри взглянул на свою мать.

— Оставайся поближе ко мне, — тихо попросил он.

И он отправился. Холод дементоров не наваливался на него; он проходил через их толпу вместе со своими спутниками, и они словно были его Патронусами, и вместе они шли сквозь густую чащу старых деревьев с переплетенными ветвями и корявыми, изгибающимися под ногами корнями. Гарри крепко сжимал свой плащ, идя в темноте все глубже и глубже в лес, не имея понятия, где конкретно находится Волдеморт, но не сомневаясь, что найдет его. Рядом с ним почти беззвучно шагали Джеймс, Сириус, Люпин и Лили, и их присутствие давало ему храбрость, оно было причиной, по которой он оставался способен делать шаг за шагом.

Его тело и разум казались теперь странно разъединенными, его ноги работали без указаний сознания, словно он был пассажир — не водитель — тела, которое он вскоре должен был покинуть. Мертвые, шагающие рядом с ним через Запретный лес, были для него теперь гораздо более реальными, чем живые, оставшиеся в замке: Рон, Гермиона, Джинни и остальные казались призраками, когда он, оскальзываясь и спотыкаясь, приближался к концу своей жизни, к Волдеморту…

Глухой удар и шепот: другое живое существо пошевелилось где-то поблизости. Гарри замер под своим плащом, оглядываясь по сторонам, вслушиваясь, и его мать, отец, Люпин и Сириус также остановились.

— Здесь кто-то есть, — раздался грубый шепот совсем рядом. — У него есть плащ-невидимка. Может, это?..

Две фигуры появились из-за ближайшего дерева: их палочки загорелись, и Гарри увидел Йексли и Долохова, вглядывающихся в темноту, смотрящих точно туда, где стояли, Гарри, его мать, и отец, и Сириус, и Люпин. Они явно ничего не видели.

— Я точно что-то слышал, — произнес Йексли. — Животное, думаешь?

— Этот идиот Хагрид держал тут полно всяких, — ответил Долохов, оглянувшись через плечо.

Йексли посмотрел на часы.

— Время почти вышло. У Поттера был его час. Он не придет.

— А он был так уверен, что он придет! Ему это не понравится.

— Пошли лучше обратно, — предложил Йексли. — Узнаем, какой теперь план.

Они с Долоховым развернулись и углубились в лес. Гарри направился за ними, зная, что они выведут его в точности туда, куда он хотел попасть. Он кинул взгляд в сторону, и его мать улыбнулась ему, а отец ободряюще кивнул.

Они шли лишь несколько минут, когда Гарри увидел впереди свет, и Йексли с Долоховым вышли на поляну, которую Гарри узнал: это было место, где когда-то жил монстр Арагог. Остатки его гигантской сети все еще были здесь, но стая его потомков была изгнана отсюда Упивающимися Смертью и послана драться за них.

Огонь пылал в центре поляны, и его прыгающий свет падал на толпу молчаливых, внимательно всматривающихся во тьму Упивающихся Смертью. На некоторых из них до сих пор были капюшоны и маски, лица других были открыты. Два великана сидели с краю группы, отбрасывая огромные тени, лица их были жестокими и словно грубо вытесанными из камня. Гарри увидел сидящего в тени Фенрира, жующего свои длинные ногти; огромный блондин Роул промакивал кровоточащую губу. Гарри увидел Люциуса Малфоя, выглядевшего сдавшимся и напуганным, и Нарциссу, запавшие глаза которой были полны ожиданием худшего.

Все взгляды были прикованы к Волдеморту. Тот стоял, склонив голову, и его белые руки держали перед ним Старшую палочку. Похоже было, что он молится или считает про себя, и в голову Гарри, неподвижно стоящего на краю поляны, пришла абсурдная мысль о ребенке, считающем при игре в прятки. Позади его головы, по-прежнему крутясь и изгибаясь кольцами, в сверкающей зачарованной клетке подобно монструозному гало плавала гигантская змея Нагини.

Когда Долохов и Йексли присоединились к кольцу, Волдеморт поднял взгляд.

— Никаких следов его, мой Лорд, — сказал Долохов.

Выражение лица Волдеморта не изменилось. Освещенные огнем красные глаза словно горели. Он медленно протянул Старшую палочку между своими длинными пальцами.

— Мой Лорд…

Заговорила Беллатрикс; она сидела ближе всех к Волдеморту, растрепанная, со следами крови на