Они смотрели друг на друга. Старик по-прежнему сиял.

— Нет? — повторил Гарри.

— Нет, — подтвердил Дамблдор.

— Но… — Гарри инстинктивно поднял руку к молниеподобному шраму. Его там, похоже, не было. — Но я должен был умереть — я не защищался! Я хотел позволить ему убить меня!

— И в этом, — проговорил Дамблдор, — полагаю, все дело.

Счастье, казалось, исходило от Дамблдора, как свет, как огонь: Гарри никогда не видел этого человека столь полно, столь осязаемо довольным.

— Объясните, — попросил Гарри.

— Но ты уже знаешь, — ответил Дамблдор. Он начал вертеть большими пальцами друг вокруг друга.

— Я позволил ему убить меня. Так?

— Так, — кивнул Дамблдор. — Продолжай!

— И значит, частица его души, которая была во мне…

Дамблдор кивнул с еще б?льшим энтузиазмом, приглашая Гарри продолжать, и ободряющая улыбка сияла на его лице.

— …ее больше нет?

— О да! — сказал Дамблдор. — Да, он уничтожил ее. Твоя душа цела, и она полностью твоя, Гарри.

— Но тогда…

Гарри глянул себе за плечо, туда, где под креслом трепетало маленькое изувеченное создание.

— Что это, профессор?

— Нечто, чему не может помочь любой из нас.

— Но если Волдеморт применил убивающее проклятье, — снова начал Гарри, — и на этот раз ради меня никто не умер… как я могу быть жив?

— Я думаю, ты знаешь, — ответил Дамблдор. — Вспоминай. Вспомни, что он сделал, в своем невежестве, в своей жадности и жестокости.

Гарри задумался. Он позволил своему взгляду блуждать по тому, что их окружало. Если то место, где они сидели, действительно было дворцом, то очень странным: кресла стояли небольшими рядами, и то тут, то там виднелись металлические ограждения, и по-прежнему он, Дамблдор и карликовое создание под креслом были единственными, кто здесь находился. Затем ответ появился на его губах легко и без усилия.

— Он взял мою кровь, — сказал Гарри.

— Точно! — воскликнул Дамблдор. — Он взял твою кровь и восстановил с ее помощью свое тело! Твоя кровь в его жилах, Гарри, защита Лили внутри вас обоих! Он привязал тебя к жизни, пока жив он сам!

— Я живу… пока он жив? Но я думал… я думал, все должно быть наоборот! Я думал, мы оба должны погибнуть? Или это одно и то же?

Хныканье и биение агонизирующего создания позади них отвлекло его, и он снова глянул в ту сторону.

— Вы уверены, что ничего нельзя сделать?

— Помочь невозможно.

— Тогда объясните… еще, — попросил Гарри, и Дамблдор улыбнулся.

— Ты был седьмым Хоркруксом, Гарри, Хоркруксом, который он никогда не намеревался создать. Он сделал свою душу настолько нестабильной, что она распалась, когда он совершил эти акты невыразимого злодеяния — убийство твоих родителей, покушение на жизнь ребенка. Но то, что покинуло комнату, было даже чем-то меньшим, чем он думал. Он оставил позади себя не только свое тело. Он оставил часть себя, прилепившуюся к тебе, к его предполагаемой жертве, которая выжила.

И его знание осталось удручающе неполным, Гарри! То, что Волдеморт не ценит, он и не пытается понять. О домовых эльфах и детских сказках, о любви, верности и невинности Волдеморт не знает и не понимает ничего. Ничего. То, что все это имеет силу за пределами его собственной, за пределами досягаемости любой магии — это истина, которую он так и не ухватил.

Он взял твою кровь, веря, что она его усилит. Он взял в свое тело крохотную частицу заклятья, которое твоя мать наложила на тебя, когда она умерла ради тебя. Его тело сохраняет ее жертву, и пока это заклятье живо — жив и ты, и жива последняя надежда самого Волдеморта.

Дамблдор улыбнулся Гарри, и Гарри уставился на него.

— И вы знали это? Вы знали — все время?

— Я догадывался. Но мои догадки, как правило, хороши, — радостно сказал Дамблдор, и они довольно долго сидели в молчании, пока создание за их спинами продолжало хныкать и дрожать.

— И еще, — произнес наконец Гарри. — Еще кое-то есть. Почему моя волшебная палочка расколола ту, которую он одолжил?

— Насчет этого я не могу быть уверенным.

— Тогда догадайтесь, — предложил Гарри, и Дамблдор рассмеялся.

— Вот что ты должен понять, Гарри: ты и Лорд Волдеморт вместе углубились в области магии, доныне неизвестные и неизведанные. Но вот что, по моему мнению, произошло, и это беспрецедентно, и ни один создатель волшебных палочек, полагаю, не мог бы этого предсказать или объяснить Лорду Волдеморту.

Как тебе теперь известно, Лорд Волдеморт, сам того не желая, удвоил существовавшую между вами связь, когда вернулся к человеческому облику. Часть его души была по-прежнему связана с твоей, и, надеясь усилить себя самого, он принял в себя часть жертвы твоей матери. Если бы только он понимал истинную и ужасную силу этой жертвы, он, вероятно, не осмелился бы прикоснуться к твоей крови… но, с другой стороны, если бы он мог это понять, он не был бы Лордом Волдемортом, и, может быть, вообще никогда бы не убивал.

Установив эту двойную связь, объединив ваши судьбы более прочно и надежно, чем какие-либо два волшебника за всю историю, Волдеморт атаковал тебя волшебной палочкой, имеющей общую сердцевину с твоей. И тогда, как нам известно, произошло нечто странное. Сердцевинки среагировали так, как Лорд Волдеморт, не знавший, что его волшебная палочка была близнецом твоей, совершенно не ожидал.

Он боялся в ту ночь сильнее, чем ты, Гарри. Ты принял возможность смерти, признал ее — нечто, чего Лорд Волдеморт никогда не был способен сделать. Твоя храбрость победила, твоя волшебная палочка превзошла его. И в этот момент нечто произошло между этими палочками, нечто повторяющее связь между их владельцами.

Я полагаю, в ту ночь твоя волшебная палочка впитала часть силы и свойств палочки Волдеморта, другими словами, она сама содержала в себе малую частицу Волдеморта. Поэтому твоя палочка узнала его, когда он преследовал тебя, узнала того, кто был одновременно родственником и смертным врагом, и повторила против него что-то из его же собственной магии, магии более сильной, чем все, что когда-либо совершала волшебная палочка Люциуса. Твоя палочка содержала мощь твоей невероятной храбрости и смертельного искусства Волдеморта: какие шансы были у несчастной деревяшки Люциуса Малфоя?

— Но если моя волшебная палочка такая сильная, как так вышло, что Гермиона смогла ее сломать?

— Мой дорогой, ее примечательные эффекты была направлены только на Волдеморта, столь неразумно влезшего в глубочайшие закономерности магии. Только против него эта волшебная палочка была аномально сильнее. В остальных отношениях это была такая же волшебная палочка, как и все остальные… хотя и очень хорошая, не сомневаюсь, — любезно добавил Дамблдор.

Гарри сидел, погрузившись в размышления, довольно продолжительное время — а может, несколько секунд. В этом месте очень трудно было судить о таких вещах, как время.

— Он убил меня вашей палочкой.

— Он не смог убить тебя моей палочкой, — поправил Дамблдор. — Я думаю, мы сошлись на том, что ты не мертв — хотя, конечно же, — добавил он, словно опасаясь, что был невежлив, — я не умаляю твоих страданий, которые, я уверен, были велики.

— Ну сейчас я себя отлично чувствую, — заявил Гарри, глядя на свои чистые, без единого пятнышка