— О, здравствуйте, — сказал Гарри без энтузиазма.
— Мой дорогой мальчик! — заговорила она многозначительным шепотом. — Слухи! Рассказы! «Избранный»! Конечно, я знала уже давно… Ни одного доброго предзнаменования, Гарри… Но почему ты не вернулся к Прорицанию? В мире нет никого, кому этот предмет был бы нужнее!
— Ах, Сибилла, все мы думаем, что самый важный предмет — наш! — сказал громкий голос, и Слизхорн появился рядом с профессором Трелони, его лицо красное-красное, бархатная шляпа малость набекрень, стакан мёда в одной руке и огромный мясной пирог в другой. — Но я никогда не встречал такого прирождённого Зельедела! — Слизхорн смотрел на Гарри влюблёнными (хотя и налитыми кровью) глазами. — Интуитивный, знаете — совсем как мать! Я учил немногих с такими способностями, говорю тебе, Сиббила, даже Северус… — И, к ужасу Гарри, Слизхорн выбросил руку и словно из ниоткуда вытащил Снэйпа. — Кончайте прятаться и присоединяйтесь к нам, Северус! — счастливо икал Слизхорн. — Я как раз говорил об исключительном таланте Гарри к зельям! Тут, конечно, и ваша заслуга, вы же учили его пять лет!
Пойманный в ловушку, с рукой Слизхорна на плечах, Снэйп поверх крючковатого носа посмотрел на Гарри, и его чёрные глаза сузились. — Забавно, я никогда не замечал, что сумел преподать Поттеру что- нибудь вообще.
— Ладно, тогда это — природная способность! — закричал Слизхорн. — Вы бы видели, что он сотворил на моём первом уроке! Глоток Живой Смерти — ещё ни один студент не сделал лучшего при первой попытке, я думаю, даже вы, Северус…
— Действительно? — сказал Снэйп спокойно, его глаза по-прежнему вглядывались в Гарри, вызывая некоторую тревогу. Последнее, чего бы Гарри хотел — это чтобы Снэйп стал искать источник его новооткрытого таланта к Зельям.
— Напомни мне, Гарри, какие ещё предметы ты выбрал, — спросил Слизхорн.
— Защита Против Тёмных искуств, Чары, Трансфигурация, Травоведение…
— Короче, всё, что требуется аурору, — сказал Снэйп с еле-еле заметной насмешкой.
— Да, ну, в общем, это — то, чем бы я хотел заняться, — сказал Гарри вызывающе.
— И здесь вы тоже свершите великие дела! — провозгласил Слизхорн.
— Я не думаю, что тебе надо стать аурором, Гарри, — неожиданно сказала Луна. Все повернулись к ней. — Ауроры входят в тайное общество Гнилого Клыка, я думала, это всякий знает. Они планируют свалить изнутри Министерство магии, используя зараз Тёмную магию и зубную боль.
От смеха у Гарри половина мёда попала в нос. Право, только ради этого стоило пригласить Луну. Но пока он, кашляя, весь забрызганный, но улыбающийся, приходил в себя, он увидел нечто, поднявшее его настроение ещё выше: Филч за ухо волок к ним Драко Малфoя.
— Профессор Слизхорн, — прохрипел Филч, его челюсти дрожали, а в выпученных глазах горел огонь маниакальной радости от пресечения непорядка. — Я обнаружил этого мальчика, прячущегося в коридоре вверх по лестнице. Он утверждает, что был приглашен на ваш вечер и опоздал. Вы давали ему приглашение?
Малфой с разъярённым видом вырвался из Филчева захвата: — Хорошо, я не был приглашён! Я пытался выломать дверь, удовлетворены?
— Нет! — ответил Филч, он был как настоящее изваяние Радости. — Вот вы и попались! Разве директор не говорил вам, что ночные прогулки запрещены, кроме как по особому разрешению? Говорил, или нет?
— Ладно, Аргус, всё в порядке, — сказал Слизхорн, поднимая руку. — Всё-таки Рождество, и хотеть побывать на празднике — это не преступление. Поэтому давайте забудем о наказании. Ты можешь остаться, Драко.
То, что Филч был разочарован дальше некуда, вполне понятно; но почему — задался вопросом Гарри — Малфой выглядит не менее несчастным? И почему Снэйп смотрит на Малфоя так, словно он одновременно и рассержен, и — может ли это быть? — малость напуган? Но прежде чем Гарри по-настоящему сообразил, что он видит, Филч повернулся и зашаркал к выходу, ворча под нос, Малфой склеил улыбку и начал благодарить Слизхорна за великодушие, а лицо Снэйпа снова стало спокойным и безучастным.
— Не стоит, не стоит, — сказал Слизхорн, покачивая рукой в ответ на благодарности Малфоя. — В конце концов, я знавал твоего дедушку…
— Он всегда говорил о вас с большим уважением, сэр, — быстро сказал Малфой. — Говорил, что вы были лучшим зельеделом, какого он когда-либо знал…
Гарри уставился на Малфоя. Его удивило не Малфоево подлизывание — он давно нагляделся, как Малфой подлизывается к Снэйпу. Дело в том, что Малфой выглядел немного больным. Гарри давным-давно не встречался с Малфоем вот так, близко, и теперь заметил, что у него тёмные тени под глазами и отчетливо сероватый оттенок кожи.
— Я бы хотел поговорить с тобой, Драко, — внезапно сказал Снэйп.
— Кончай, Северус, — Слизхорн снова икнул, — сейчас Рождество, не будь таким строгим…
— Я глава его колледжа, и мне решать, быть мне строгим или нет, — сказал Снэйп кратко. — Следуйте за мной, Драко.
Они ушли: Снэйп впереди, обиженный Малфой за ним следом. Гарри мгновение постоял в нерешительности, затем сказал, — Я сейчас вернусь, Луна, мне… э… умыться.
— Лады, — ответила она бодро; устремляясь сквозь толпу, Гарри услышал, как она вещает о Тайном обществе Гнилого Клыка профессору Трелони, которая, кажется, слушает с искренним интересом. Покинув, наконец, вечеринку, Гарри без труда вытащил плащ-невидимку из кармана и накинул на себя: в коридоре не было никого. Найти Снэйпа и Малфоя было гораздо труднее. Гарри побежал по коридору, звук его шагов заглушали музыка и громкие разговоры, по-прежнему разносившиеся из кабинета Слизхорна. Возможно, Снэйп повел Малфоя в свой кабинет, в нижнем этаже… или, может, он конвоирует его в общую комнату Слитерина… Пробегая по коридору, Гарри прижимался ухом к каждой двери, и наконец, задрожав от возбуждения, он услышал через замочную скважину в последней по коридору двери голоса.
— … нельзя допускать ошибок, Драко, потому что если тебя исключат…
— Я не имел к этому никакого отношение, ясно?
— Надеюсь, что это правда, потому что это было неуклюже и глупо. Но уже подозревают, что ты приложил к этому руку.
— Кто меня подозревает? — сердито бросил Малфой. — В последний раз повторяю, я не делал этого, понятно? У этой девчонки Белл был, стало быть, враг, о котором никто не знал — и не смотрите на меня так! Я знаю, что вы делаете, я не дурак, но это не сработает — я могу вам не дать!
Пауза, а затем Снэйп спокойно сказал: — А… Вижу, тётя Беллатрисса учила тебя Окклюменции. Какие же мысли ты пытаешся скрыть от своего господина, Драко?
— Я не пытаюсь ничего скрыть от него, я не хочу, чтобы вы в них лезли! — Гарри ещё плотнее прижал ухо к замочной скважине… Что такое случилось, отчего Малфой стал так говорить со Снэйпом? Со Снэйпом, к которому он всегда изображал уважение, даже любовь?
— Так вот почему ты избегал меня весь семестр? Боялся, что я загляну в твои мысли? Но ты понимаешь, Драко, что если кто-то не является ко мне в кабинет, невзирая на многократные приказания…
— Так наложите взыскание! Сообщите Дамблдору! — в голосе Малфоя звучала издёвка.
Ещё одна пауза. Затем Снэйп сказал: — Ты прекрасно знаешь, что я не желаю делать ни того, ни другого.
— Тогда прекратите приказывать мне явиться к вам в кабинет!
— Послушай меня, — Снэйп говорил теперь так тихо, что Гарри пришлось очень плотно прижать ухо к замочной скважине. — Я пытаюсь тебе помочь. Я поклялся твоей матери, что буду защищать тебя. Я дал Нерушимую клятву, Драко…
— Похоже, вам придётся её нарушить, потому что я не нуждаюсь в вашей защите! Это — моя работа, он дал её мне, и я её делаю, у меня есть план, он выполняется, просто всё идёт не так быстро, как я рассчитывал!
— Что это за план?
— Это не ваше дело!
