— Да, — сказал Дамблдор. Он не спросил Гарри, почему тот не сказал об этом Десли. — Проблема, — продолжил он, обращаясь к Гарри, как если бы не было никакой задержки, — в том, что Сириус также оставил тебе дом номер двенадцать на площади Мракэнтлен.

— Ему оставили дом? — жадно спросил дядя Вернон, сузив маленькие глазки; но никто ему не ответил.

— Вы можете продолжать использовать дом как штаб, — сказал Гарри. — Мне всё равно. Вы можете забрать его, не нужен он мне. — Гарри подумал, что ноги его в этом доме не будет, будь на то его воля; чтобы его вечно преследовала память о том, как Сириус одиноко скитался по тёмным, заплесневелым комнатам, запертый там, откуда он так рвался сбежать…

— Великодушно. — сказал Дамблдор, — Правда, пока мы этот дом освободили…

— Почему?

— Ну, — сказал Дамблдор, игнорируя бормотания дяди Вернона, по голове которого назойливый бокал уже прямо лупил, — традиция семьи Блэков требует, чтобы дом переходил по прямой линии, к следующему мужчине с фамилией Блэк. Сириус был последним в роде Блэков, так как его младший брат, Регулус, умер раньше его, и они оба не имели детей. И хотя в его завещании ясно сказано, что наследником он хочет видеть именно тебя, не исключено, что на дом были наложены какие-то защитные заклятия, гарантирующие, что им будут владеть только члены рода.

Гарри живо вспомнился вопящий, плюющийся портрет матери Сириуса, что висел в холле дома на Мракэнтлен.

— Ручаюсь, что так оно и есть, — сказал он.

— Согласен, — сказал Дамблдор. — Но если такие заклятья действительно наложены, то права на дом, скорее всего, перейдут к старейшему здравствующему родственнику Сириуса, а это значит — к его кузине, Беллатриссе Лестранг.

Гарри вскочил на ноги, не сознавая, что делает; телескоп и кроссовки посыпались на пол. Беллатрисса Лестранг, убийца Сириуса, наследует его дом?

— Нет, — сказал он.

— Конечно, мы бы не хотели, чтобы она его получила, — невозмутимо сказал Дамблдор. — Ситуация чревата осложнениями. Мы не знаем, будут ли держаться на доме наложенные нами чары, например — заклинание Ненаносимости, сейчас, когда дом уже не в собственности Сириуса. Может случиться, что Беллатрисса объявится на пороге в любой момент. Естественно, нам пришлось покинуть дом, пока ситуация не прояснится.

— Но как вы собираетесь проверить, что мне можно владеть домом?

— К счастью, — сказал Дамблдор, — есть простой тест.

Он поставил пустой бокал на маленький столик рядом со своим креслом, но прежде чем он сделал что-то ещё, дядя Вернон закричал:

— Может, вы уберёте от нас эту пакость?

Гарри обернулся: все трое Десли закрывали руками головы, а бокалы плясали у них на макушках, расплёскивая свое содержимое.

— Ох, извините, — вежливо произнес Дамблдор, поднимая палочку. Все три бокала исчезли. — Но, знаете ли, вежливей было бы их просто выпить.

Казалось, дядя Вернон сейчас взорвётся не очень вежливыми комментариями, но он просто вжался в диванные подушки рядом с тётей Петунией и Дадли, и молчал, не сводя своих маленьких поросячьих глаз с Дамблдоровой палочки.

— Видишь ли, — сказал Дамблдор, поворачиваясь обратно к Гарри и продолжая, как будто дядя Вернон их не перебивал, — если ты в самом деле унаследовал дом, то также получил…

Он взмахнул палочкой в пятый раз. Громко треснуло, и домашний эльф, с носом-хоботком, огромными ушами летучей мыши и громадными налитыми кровью глазами, опоясанный грязной тряпкой, скорчился на пушистом ковре Десли. От визга тёти Петунии волосы могли встать дыбом — на её памяти в доме подобной пакости ещё не появлялось. Дадли подобрал свои огромные, голые, розовые ступни с пола и поджал ноги чуть ли не до головы, словно боясь, что пришелец полезет на его пижамные брюки, а дядя Вернон закричал: — Что это, чёрт возьми, такое?!

— Кричер, — ответил Дамблдор.

— Кричер не будет, Кричер не будет, Кричер не будет!!! — хрипло и громко, почти как дядя Вернон, заорал домашний эльф, топая своими длинными кривыми ступнями и дёргая себя за уши. — Кричер принадлежит мисс Беллатриссе, о, да, Кричер принадлежит Блэкам, Кричер хочет к своей новой госпоже, Кричер не пойдет к гадкому Поттеру, Кричер не будет, не будет, не будет…

— Как видишь, Гарри, — громко произнес Дамблдор, перекрывая хриплое Кричерово «не будет, не будет, не будет», — Кричер определённо не хочет принадлежать тебе.

— Мне всё равно, — опять сказал Гарри, с отвращением глядя на корчащегося и топающего домашнего эльфа. — Он мне не нужен.

— Не будет, не будет, не будет…

— Ты желаешь, чтобы он перешёл во владение Беллатриссы Лестранг? Помня, что он весь прошлый год прожил в штабе Ордена Феникса?

— Не будет, не будет, не будет, не будет…

Гарри посмотрел на Дамблдора. Он знал, что Кричеру нельзя разрешить уйти жить с Беллатриссой, но мысль владеть существом, предавшим Сириуса, отвечать за него — была невыносимой.

— Прикажи ему что-нибудь, — сказал Дамблдор. — Если он перешёл в твою собственность, то должен будет подчиниться. Если нет, тогда нам предстоит поискать другие способы, как держать его подальше от законной хозяйки.

— Не будет, не будет, не будет, НЕ БУДЕТ!

Голос Кричера перерос в вопль. Гарри не нашел ничего другого, кроме как сказать:

— Кричер, заткнись!

На мгновение показалось, что Кричер задыхается. Он схватился за горло, его рот широко открывался и закрывался, глаза лезли из орбит. После нескольких секунд неистового глотания воздуха, он бросился лицом на ковер (тётя Петуния зарыдала) и заколотил по полу руками и ногами, уже не сдерживая отчаянной, но совершенно немой, ярости.

— Ну что ж, это упрощает дело, — сказал Дамблдор бодро. — Похоже, что Сириус знал, что делает. Ты — законный владелец и дома на площади Мракэнтлен, двенадцать, и Кричера.

— И мне… И мне надо держать его при себе? — ошеломлённо спросил Гарри, в то время как Кричер корчился у его ног.

— Нет, если тебе этого не хочется, — ответил Дамблдор. — Я бы посоветовал тебе послать эльфа в Хогвартс, на работу в кухне. В этом случае другие эльфы могли бы за ним приглядывать.

— Да, — с облегчением сказал Гарри, — да, я так и сделаю. Э… Кричер… я хочу, чтобы ты отправился в Хогвартс, работать на кухне с другими эльфами.

Кричер, который как раз катался на спине, болтая руками и ногами, с глубочайшим отвращением зыркнул на Гарри снизу вверх и с громким треском исчез.

— Хорошо, — сказал Дамблдор. — Есть также проблема с гиппогрифом, Конклювом. Хагрид ухаживал за ним с тех пор, как умер Сириус, но Конклюв теперь твой, так что, если у тебя насчет него другие планы…

— Нет, — тотчас же ответил Гарри, — пусть остаётся у Хагрида. Я думаю, Конклюв будет доволен.

— А Хагрид будет просто в восторге, — сказал Дамблдор, улыбаясь. — Он уже и не надеялся увидеть Конклюва снова. Между прочим, мы решили, в интересах безопасности гиппогрифа, дать ему другое имя — Ветрокрыл. Хотя я сомневаюсь, что кто-нибудь в Министерстве узнает в нём того самого гиппогрифа, которого они однажды приговорили к смерти. Кстати, Гарри, твой чемодан собран?

— Э…

— Ты сомневался, что я приеду? — предположил Дамблдор.

— Я сейчас пойду и… э… закончу, — поспешно сказал Гарри, торопясь поднять упавший телескоп и кроссовки.