Бей настоятельно требовал ответа и грозил доктору, что молчание приведет к тяжелым для него последствиям. Но доктор уже смотрел спокойно, как человек, сказавший все, что он считал нужным.
—
Так ты не хочешь отвечать?
—
Я все сказал.
—
В таком случае ты этой ночью будешь нашим гостем. — Отведите его в тюрьму! —
приказал
бей строгим тоном.
Доктор вышел растерянный, ошарашенный всеми этими обвинениями; опровергнуть их было не в его власти, потому что как он сам признался, он ни в коем случае не мог сказать, где он был вчера вечером.
VI. Письмо
Марко спал плохо. События этой ночи отняли у него душевный покой. Он встал раньше обычного и отправился в кофейню Ганко выпить кофе.
Ганко
только что открыл свое заведение и разжигал печку.
Марко
был его первым посетителем.
Содержатели кофеен — словоохотливые люди, и Ганко, отпустив несколько острот, которые
он
неизменно повторял всем посетителям, подавая кофе, поспешил сообщить Марко о происшествии с доктором на Петканчовой улице и о том, к каким последствиям оно привело. Все это Ганко рассказывал с большим воодушевлением, сдабривая свою повесть множеством всяких нелепостей.
У людей с мелкой душой несчастья ближних обычно пробуждают три чувства: во-первых, удивление; во-вторых, внутреннее удовлетворение, — ведь беда свалилась не на их голову; и, в-третьих, скрытое злорадство. Эти темные чувства таятся в самых глубинах человеческой натуры. А у Ганко, кроме того, был зуб на доктора, который однажды потребовал списать с его счета стоимость двенадцати чашек кофе взамен гонорара за визит. Ганко не мог простить доктору этого неслыханного поступка.
Удивлению Марко не было границ. Ведь он вчера вечером разговаривал с доктором, но ни в
его
лице, ни в словах не заметил никаких следов пережитого волнения. Да Соколов и не стал бы скрывать от Марко такие вещи.
В кофейню вошел онбаши, и Марко воспользовался случаем расспросить у него, как было дело. Из разговора с онбаши Марко понял, что доктор стал жертвой заблуждения полиции, но Кралич ускользнул из ее когтей. Радость озарила его лицо.
—
Я голову даю на отсечение, что доктор невиновен! — сказал он.
—
Дай бог, — проговорил онбаши, — но не представляю себе, как
он
сможет оправдаться.
—
Смог бы, да не успеет… замучают… Когда бей явится в конак?
—
Через час. Он рано приходит.
—
Отпустите доктора, я возьму его на поруки; заложу дом и детей, но возьму. Он не виновен ни в чем.
Онбаши посмотрел на него с удивлением.
—
В поручителях нет надобности; его уже увели, — сказал он.
—
Когда? Куда? — вскричал Марко.
—
Ночью мы под конвоем отправили его пешком в К. Марко вспыхнул, не сумев скрыть своего негодования. Онбаши, уважавший Марко, проговорил дружелюбным, но
наставительным тоном:
—
А вам, чорбаджи Марко, лучше бы не вмешиваться в;>то грязное дело. Зачем это вам нужно? В теперешние времена никто ни за кого не может ручаться.
Допив кофе, онбаши продолжал:
—
Через полчаса и я поеду в К. с письмом бея, к которому приложена крамольная литература, найденная у доктора. Если хотите знать, из-за нее-то вся каша и заварилась; это его и погубит… А все остальное… пустяки! Османа ранил не доктор, а кто-то из наших, по ошибке… Это по ране его видно… А впрочем, начальство разберется… Ганко, дай мне какую-нибудь ненужную бумагу, завернуть письмо, чтоб не измялось.
Он вытащил из-за пазухи большой конверт с красной печатью и завернул его в бумагу, взятую у содержателя кофейни. Выкурив еще одну папиросу, онбаши попрощался с Марко и ушел.
Глубоко задумавшись, Марко долго сидел, не двигаясь с места. Ганко, кофейня которого была в то же время и цирюльней, стоя спиной к Марко, принялся мыть голову другому посетителю — Петко Вазуняку.
Немного погодя Марко встал и вышел.
—
В добрый час, дядюшка Марко! Что так скоро убегаешь? — крикнул ему вслед Ганко, покрывая голову клиента хлопьями белой мыльной пены. — За доктора волнуешься, что ли? Он сам виноват. Что посеешь, то и пожнешь. Ведь не забрали же они Петко Базуняка? Базуняк, что ты на это скажешь?
Клиент, весь покрытый мыльной пеной, пробурчал в ответ что-то невнятное.
Потрудившись еще, Ганко смыл остатки пены, вытер Базуняку голову и лицо полотенцем сомнительной чистоты и, подав ему надтреснутое зеркало, сказал:
— На здоровье!
Вынося на улицу грязную
воду,
Ганко столкнулся в дверях
с
Марко.
—
Табакерку забыл, — объяснил Марко, быстро направляясь к лавке, на которой лежала его табакерка.
Тем временем Базуняк, оставив на зеркале монету, вышел из кофейни. Ганко вернулся.
—
Слушай, Ганко, скажи пока что. сколько я тебе должен? — обратился к нему Марко. — Надо расплатиться. В конце месяца я ведь всегда рассчитываюсь с тобой.
Ганко показал пальцем на потолок, который был испещрен отметками, сделанными мелом.
—
Вот тебе моя приходо-расходная книга, подсчитай и плати, — сказал он.
Вы читаете Под игом
