как говорят у нас. Вошла бабка Иваница.
—
А вы знаете, — промолвила она. — Пена давеча слышала, — еще до грозы, — как палили из ружей… Что бы это могло быть?.. Пресвятая богородица, должно, опять какую-нибудь христианскую душу загубили…
Марко вздрогнул и переменился в лице. Он заподозрил, что случилось что-то дурное с Краличем. Сердце его сжалось от боли, и скрыть этого он не мог.
—
Дядюшка Марко, что с вами? — спросил доктор, пристально всматриваясь в его огорченное лицо.
Дождь перестал. Гости собрались уходить. Новость встревожила их тоже.
—
Должно быть, просто ставни хлопнули, а служанке опять что-то почудилось… Не бойтесь! Будьте дерзновенны! — храбрился Иванчо Йота. — Бабушка Иваница, а что, калитка открыта? Та, что ведет в мой двор?
И пока Марко провожал доктора до ворот, Иванчо спешил к калитке, которую ему открыла жена.
V. Ночь продолжается
Доктор Соколов постучал в ворота своего дома. Старуха хозяйка открыла ему, и он вошел, бросив скороговоркой:
—
Что делает Клеопатра?
—
О тебе спрашивала, — ответила старуха, улыбаясь.
Доктор пересек продолговатый двор и вошел в свою комнату. Просторная, почти без мебели, с большим камином и вделанными в стену шкафами, она служила ему и кабинетом, и аптекой, и спальней. На полочке были расставлены все его лекарства, на столике стояла ступка и валялось несколько медицинских книг; среди них лежал револьвер. Над кроватью висели двустволка и ягдташ. Стены были украшены только портретом черногорского князя Николы[25] и висевшей под ним фотографией какой-то актрисы. В комнате было неубрано, тихо, пусто; все говорило о том, что в ней живет беспечный холостяк. Полуоткрытая дверца вела в чулан.
В этом чулане три года назад ночевал покойный Левский Доктор, небрежно скинув фес и пиджак, подошел к чулану и, хлопнув в ладоши, крикнул:
—
Клеопатра! Клеопатра! Никто не ответил.
—
Клеопатра, выходи, голубушка! Из-за дверцы послышался рев.
Доктор сел на стул посреди комнаты и позвал:
—
Сюда, Клеопатра!
Из чулана вышел медведь, точнее — молодая медведица.
Она подошла к доктору, шаркая огромными лапами по полу и радостно урча. Потом поднялась на задние лапы, положив передние на колени хозяина, и раскрыла широкую пасть с белыми острыми зубами. Медведица ласкалась к доктору, как собачонка. Он погладил ее по пушистой голове и не отнял руку когда Клеопатра облизала ее и легонько захватила зубами.
Эта медведица, пойманная на Средна-горе еще совсем маленьким зверенышем, была подарена Соколову одним крестьянином-охотником, сына которого он вылечил от опасной болезни Доктор привязался к медвежонку и ничего не жалел, чтобы его вырастить. Под нежной опекой Соколова Клеопатра благополучно росла, усваивала уроки гимнастики, и ее любовь к хозяину крепла с каждым днем.
Клеопатра уже научилась плясать медвежью польку, прислуживать и подавать доктору шапку. Она, как собака, сторожила комнату, хотя это было, что называется, «медвежьей услугой», так как ее присутствие в доме отпугивало больных. Впрочем, доктор об этом не очень беспокоился.
В разгаре пляски Клеопатра так ревела, что весь околоток знал, когда она танцует. Тогда и весельчак Соколов пускался с нею в пляс.
В этот вечер доктор чувствовал особенное расположение к «деликатной» Клеопатре. Он подал ей кусок мяса прямо с руки.
—
Кушай, моя голубушка. «Голодному медведю не до пляски», говорят старые люди, а я хочу, чтобы ты сейчас поплясала для меня, как танцуют принцессы.
Медведица, должно быть, поняла эти слова и заревела Это означало: «Я готова!» Доктор схватил поднос и принялся бить в него, распевая веселую песню:
Свет Димитра, белокурая красотка,
Ты скажи-ка своей матери, Димитра:
«Не рожай мне, мать, сестер и братьев!..»
Воодушевившись, Клеопатра встала на задние лапы и пустилась в пляс, не переставая реветь. Но вдруг она бросилась к окну и яростно зарычала. Доктор с удивлением увидел, что во двор вошли какие-то люди.
Он сразу же схватил свой револьвер.
—
Кто там? — громко спросил он и толкнул Клеопатру, чтобы она умолкла.
—
Доктор, пожалуйте в конак! — крикнули в ответ со двора.
—
Это ты, Шериф-ага? За каким чертом меня туда вызывают? Кто-нибудь заболел?
—
Сначала запри медведя.
Доктор сделал знак рукой Клеопатре, и медведица, недовольно урча, ушла в чулан. Доктор прикрыл за ней дверцу.
—
Нам приказано отвести тебя в конак. Ты арестован, — проговорил онбаши строгим голосом.
—
Почему арестован? Кто меня арестовал?
—
Там все узнаешь. Иди с нами.
И полицейские увели доктора, смущенного, растерянного, охваченного предчувствием беды.
Выходя из ворот, он услышал душераздирающий рев Клеопатры, — она плакала, как дитя.
В конаке была суматоха. Доктора отвели к бею.
Бей сидел на своем обычном месте, в углу. Рядом с ним расположился Кириак Стефчов; он читал какие-то бумаги, в которые заглядывал и Нечо Пиронков — член совета конака.[26]
Бей — шестидесятилетний старик — нахмурился при виде доктора, но
Вы читаете Под игом
