И жрец-охранитель, и жрец-исполнитель. Избрали равнину под радостным небом, Обильную солнцем, плодами и хлебом. Воздвигли, чтоб род уничтожить змеиный, Огромный алтарь посредине равнины. Затем, после долгих трудов и усилий, Они Джанамеджаю благословили: «Да будет угодно твое приношенье — Змеиного, злобного рода сожженье». Явились в числе неисчетном святые, Подвижники мудрые, старцы седые, Они разместились удобно, в прохладе, И речь повели о великом обряде. Приблизился день, для него наилучший. Случился тогда непредвиденный случай. От главного зодчего, старца благого, Услышал властитель правдивое слово: «То место, что выбрано вами, прекрасно, Но жертвенник здесь возвели вы напрасно. Такое назначив ему положенье, Не сможете змей завершить всесожженье. Подвижник придет, неизвестный доселе, Не даст вам достигнуть задуманной цели». Сказал Джанамеджая в сильной тревоге: «О стражи, приказ мой исполните строгий, Сюда, к мудрецам, искушенным в законе, Не должен пройти ни один посторонний». Меж тем, в одеяниях черного цвета, Жрецы приготовились к делу обета. Явились прислужники с маслом топленым. Тотчас на равнине запахло паленым. Пылание вспыхнуло неотвратимо. Глаза у жрецов покраснели от дыма. Они совершили огню возлиянье, Они возгласили свое заклинанье: «Летите, как ветер, ползите, как тучи, Как яркие молнии, станьте летучи, Сюда, на алтарь, устремитесь быстрее, О злобные змеи, кусливые змеи! Спешите лесами, лугами, полями, Сегодня сожрет вас великое пламя. Вы будете пожраны Агни-владыкой, Он — бог семипламенный, семиязыкий!» В садах, где возвысился жертвенник дымный, Тогда зазвенели молитвы и гимны. Жрецы повторяли свои заклинанья, Подняв в государстве змеином стенанья, Заставив спокойно дремавших проснуться, А самых жестоких и злых — содрогнуться.
