И стали совместно растягивать змея, Конец у премудрых, у демонов — шея, Вздымал его голову бог непрестанно И вновь опускал в глубину океана. Из пасти змеиной, шумя над волнами, Взметались и ветры, и дымы, и пламя, И делались дымы громадой летучей, Обширной, пронизанной молнией, тучей. На демонов, мучимых жаром жестоким, Она низвергалась кипящим потоком, Из горной вершины, во время вращенья, Как ливень, струились цветы и растенья, Сплетались цветы в вышине лепестками, На светлых богов ниспадали венками. Вращалась гора, — обреченные смерти, Тонули насельники вод в круговерти, Земля сотрясалась, и влага, и воздух, Валились деревья с пернатыми в гнездах, И древо о древо, и камень о камень, Столкнувшись, рождали неистовый пламень. Как синее облако — молнийным жаром, Он искрами прыскал, он мчался пожаром. В том пламени гибли неправый и правый, И хищные звери, и кроткие травы. Но Индра, играя громами, с отвагой Огонь погасил бурнохлещущей влагой. Тогда в океан устремились глубокий И трав и деревьев душистые соки. Вода в молоко превратилась сначала, Затем благодатные соки впитала И в сбитое масло затем превратилась, — На время работа богов прекратилась. 
Пахтание океана. Фрагмент барельефа из Ангкор-Вата. Камбоджа, XII в.
Взмолились премудрые: «Дароподатель, Смотри, как устали мы, Брахма-создатель! Мы силы лишились, нам больно, обидно, Что все еще амриты дивной не видно!» Нараяне Брахма сказал первозданный: «Дай силу свершающим труд неустанный». В них силу вдохнул небожитель безгневный, И месяц возник, словно друг задушевный. Излил он лучи над простором безбрежным, Он светом зажегся прохладным и нежным. Явилась богиня вина[167] в океане, Затем, в белоснежном своем одеянье, Любви, красоты появилась богиня,[168] За чудной богиней, могуч, как твердыня, Божественно белый скакун показался,
