мотеля.

— А Лейси с ней?

— Естественно. Она и везет ее сюда.

Я взглянул на Джоша. Он беспросветно лгал и еще улыбался.

— Ладно, — сказал Бенни. — А завтра…

— Только сегодня, Бенни, — успокоил я. — И все.

— А как окружной прокурор? Он оставит меня, правда?

— Не волнуйся, Бенни, — резко сказал Джош. Потом спросил охранников: — Вы, ребята, заботитесь о Бенни?

— Мы смотрим за ним, как за собственным отцом, — сказал один.

Оба они были молоды, не старше тридцати лет, и, казалось, им нравился Джелло.

— Только он паршивый игрок в безик[43], - сказал другой.

— Такой паршивый, что с прошлого вечера вы задолжали мне три доллара, — похвалился Бенни.

— Ты видел Молли? — спросил Джош, когда охрана увела Бенни в зал.

— Нет, не видел. Ты ведь не говорил с ней, так?

— Нет. Я только его успокаивал. Поищи ее. Если увидишь, сообщи это Бенни.

— Кому-нибудь поручили заехать за ней сегодня утром?

— Черт, нет. В коридоре я видел Люка, сенатора и Шиа. Все они возбуждены историей с Эвой и другой проституткой. Говорят, это во всех передачах радио и телевидения.

— А что Молли?

— Когда они услышали по радио сообщения об Эве, они, видимо, помчались сюда и забыли о Молли. Может, она еще спит. Пошли обратно.

Я забыл о Молли в то же мгновение, как вошел в зал. В зале не было ни одного свободного места. Один из следователей сообщил, что репортеры из всех американских газет и из Европы спрашивали Джоунса об Эве и Лили. Фактически слушания начались после того, как Джоунс завершил телевизионное интервью.

— Старый мошенник прямо-таки упивается, — заметил Джош. — прочитав заявление один раз, он готов читать его еще сотню раз.

В зале по газетным фотографиям я опознал Ремингтона и Сондерса. Ремингтон был высоким и худым, с припухшими глазами, явно внутренне напряженный. Он постукивал ногой по полу и нервно оглядывался. Сондерс был старше, спокойнее и выглядел более непринужденно. Когда они вошли, их окружили репортеры. Их адвокат был одним из наиболее выдающихся членов американской коллегии адвокатов.

Слушания началось с того, что Джоунс объявил, что заседание будет коротким ввиду отсутствия конгрессмена Шеннона. Целью сегодняшних слушаний, говорил он, будет предоставление возможности мистеру Ремингтону и мистеру Сондерсу встретиться на очной ставке со свидетелем комитета.

— Введите свидетеля, — распорядился он.

Дверь комнаты свидетелей открылась, и вошел Бенни Джелло, его лицо было смертельно бледным. Он выглядел испуганным, а его глаза блуждали по зрителем. Я знал, кого он ищет — Молли, но ее не было в зале.

— Мистер Джелло, — произнес Джоунс, — ранее вы дали показания комитету, что неоднократно встречались с мистером Ремингтоном и обедали с ним и мистером Сондерсом. Это правда?

— Да, сэр.

— И вы бы узнали их, если бы они здесь присутствовали?

— Да, сэр.

— Они сейчас присутствуют здесь?

Бенни взглянул на Сондерса и Ремингтона и облизнул губы.

— Да, сэр.

— Можете вы указать на них?

Трясущийся палец Бенни указал на Ремингтона, который стал притоптывать быстрее чем раньше, и на Сондерса, который с безразличием смотрел на Бенни.

— Не можете ли вы подойти и коснуться рукой плеча каждого из них, чтобы опознание было зафиксировано? — спросил Джоунс.

Адвокат Ремингтона и Сондерса вскочил.

— Господин председатель, в настоящий момент я почтительно прошу, чтобы все телевизионные камеры были закрыты, — произнес он. — Я полагаю, что моим клиентам может быть нанесен ущерб, если…

Далее последовал длинный юридический спор, причем адвокат ссылался на обширный список прецедентов.

В конце концов, Джоунс согласился с ним и распорядился закрыть камеры. Потом трясущийся Джелло встал, прошел несколько шагов и сначала дотронулся до плеча Ремингтона, потом Сондерса. Это был очень драматичный момент.

Джоунс был старым профессионалом и не нуждался в инструкциях Джоша, как выдоить эту сцену до конца. Медленно и отчетливо он спросил Бенни, как имя человека, которого он тронул за плечо, где он с ним встречался и при каких обстоятельствах. Бедняга Бенни практически вынужден был повторить всю историю о своей преступной деятельности, стоя лицом к лицу с теми людьми, которых он обвинял. Один раз Джош вышел из зала, и вернулся, улыбаясь во весь рот.

— Фрэнк говорит, нас смотрят по всей стране. По опросам это 90 процентов.

— Но как же телевидение?

— Я проделал тот же трюк, что и в Вашингтоне. Велел им оставить звук и показывать дверь. А на двери вывешивать таблички с надписями — я их только что видел — все идет замечательно.

Слушания длились более часа. Ремингтон и Сондерс на короткое время заняли места свидетелей, чтобы решительно и энергично отрицать, будто они вели дела с Джелло. Ремингтон признал, что Джелло приходил в его офис, но только в качестве клиента, на которого была подана жалоба из агентства штата по выдаче лицензий. Сондерс холодно отчитал Бенни как мошенника и бессовестного лгуна, с которым раньше он никогда не встречался.

На этом свидетельские показания закончились. Таким образом была заложена основа для обвинения обоих — и Ремингтона, и Сондерса — в даче ложных показаний под присягой, после того, как дадут показания наши независимые свидетели, вроде секретарши Ремингтона и старого официанта.

Около полудня Джоунс стукнул молотком и объявил перерыв. Репортеры сразу же окружили Джоунса, Ремингтона и Сондерса. Я увидел, как Джелло в сопровождении двух охранников направляется в комнату свидетелей. Я махнул ему рукой, но он не заметил меня.

— Я все думаю, что же с Молли? — спросил я Джоша, когда мы вышли из зала.

— Понятия не имею, — ответил он. — Я напишу кое-что для Джоунса и заставлю его это сегодня огласить. Потом, считаю, нам надо будет вернуться в Вексфорд.

И в этот момент служитель передал Джошу испачканный конверт. Джош разорвал его и вытащил выдранный линованный листок бумаги, вроде тех, на которых пишут школьники. Он прочитал и, не говоря ни слова, передал бумажку мне.

Записка была плохо отпечатана. Она гласила:

Я взглянул на Джоша, который казался напряженным и замкнутым.

— Он попытается убить Бенни, Джош!

— Я сообщу в полицию и министерство юстиции, — сказал он. — Они могут…

И тут в мою голову проникла ужасающая мысль:

— Джош! Молли!

Он уже отворачивался, но тут быстро взглянул на меня.