И снова небопрояснилось.Все на земле, друзья, проходит.Все покидает и минует.И та рука, что нас водила,нас покидает и минует.И те цветы, что мы срываем.И губы той, что нас целует.Вода, и тень, и звон стакана.Все покидает и минует.И время хлеба миновало.И снова небопрояснилось.А солнце лижет мои рукии говорит: — Тебе приснилось.И ты не болен. Это бредни.Взлетает бабочка и чертиткруг огнецветныйи последний.
Злой дух здесь овладел землею омраченной,сгреб нивы нежные, кривые горы сдвинул;когтями он изрыл поверхность защищеннойпрямолинейными аллеями равнины.И насыпь поднялась, стряхнув свою усталость;ладонью скорбною раскрылся холм; и, точнохмельные всадники, галопом тучи мчалисьв отрыве от небес, от бога и от почвы.И землю взрыл поток; земля от наводненьябежала с мокрым лбом, утробу раскрывая.В проклятых сумерках в различных направленьяхкатились поезда, как тигры, завывая.Я — слово этого пейзажа неживого,я — сердце этого пустого небосвода;когда иду в полях с душой, открытой ветру,в моих артериях шумят речные воды.А ты куда идешь? Как глина голубая,пространство под рукой ваятельницы-ночи.И не зажгут звезду. Глаза мне застилая,медовый аромат плывет с полей Лонкоче.
Это утро набухло бурей…
Перевод М. Ваксмахера
Это утро набухло бурей,рвущейся из жаркого сердца лета.Колышутся, словно прощальные платочки,белые тучи в руках бродячего ветра.О наше влюбленное молчанье бьетсяогромное сердце тревожного ветра.Чудесным оркестром гудит в деревьяхколокол ветра, полный бурь и песен.Ветер крадет опавшие листья,швыряет птиц, как живые стрелы.
