и социальной оценки данного явления и понимания его значения в развитии культуры народа.

 В рассматриваемый период изучением русского инструментария занимались преимущественно этнографы, и для их исследований характерен органологический подход. Они рассматривали инструменты в основном с точки зрения эволюции конструкции, преимущественно без связи с музыкальной практикой. Суть их отношения к народному инструментарию хорошо иллюстрируется названием сочинения доктора М. Гутри, опубликованного в переводе И. Сретенского: “Сравнения простонародных русских музыкальных инструментов с древними греческими и римскими”.

 Устаревший ныне термин “простонародный”, то есть принадлежащий простому народу, простолюдинам, для элиты XVIII - XIX веков ассоциировался с такими понятиями, как “незамысловатый” , “грубый”, “низкий”, “недостойный” и т. д. Внимание исследователей привлекали не народные в современном смысле слова, принадлежащие народу, определенному национальному или территориальному образованию социально значимые инструменты, а музыкальные орудия низших слоев общества. Интересовали их не художественные достоинства того или иного инструмента и не его роль в жизни народа, а древность инструментария, что позволяло проследить миграцию культурных традиций территориально и исторически от древних греков и римлян.

 Иное отношение к бытовавшим инструментам было у самого простого народа, носителя национальной культуры. В этом нетрудно убедиться, обратившись к устному народному творчеству. В былинах, сказаниях, песнях безымянные авторы воспевали красоту музыкальных инструментов, награждали их самыми высокими эпитетами, зачастую наделяли чертами антропоморфизма и называли теплыми, ласковыми именами - гусельки, гуселышки, гуслицы, гуслоньки, гудочек, балалаечка и т.п. Противоположное отношение к народным инструментам в различных социальных группах следует рассматривать как следствие классового расслоения, получившего в XVIII веке в российском обществе особое развитие и как результат прозападной ориентации царского двора, достигшей небывалого размаха в петровские времена.

 Последние десятилетия XIX века ознаменовались выходом нескольких фундаментальных работ А. Фаминцына: “Скоморохи на Руси” (1889 г.), “Гусли. Русский народный музыкальный инструмент” (1890 г.), “Домра и сродные ей музыкальные инструменты русского народа” (1891 г.). С них собственно и начинается российское инструментоведение о народных инструментах как наука. В этих работах был собран и проанализирован огромный фактический материал об истории инструментов русского народа и родственных им музыкальных орудий других национальных образований, имевших тесные культурные контакты с Россией.

 В работах А. Фаминцына была заложена методология исследования русского народного инструментария, основанная на этноисториографии и фольклористике. Ученый особенно интересовался генезисом инструментария, становлением и развитием конструкций, строя, названий инструментов, а также функционированием их в народной среде. Последнее является для нас особо важным, так как исследователь показал не только многообразие русского народного музыкального инструментария, но и его роль в жизни народа, тесную связь эволюций инструментального исполнительства с общественно- историческими процессами и общими художественными условиями функционирования, то есть обозначил социальные аспекты проблемы.

 Работы А. Фаминцына неоднократно подвергались критике со стороны языковедов за слишком вольные лингвистические сопоставления и со стороны инструментоведов - за сугубо органологический подход к анализу инструментария. Однако его труды оказали сильнейшее влияние на становление этноинструментоведения как науки и до сих пор являются ценным источником информации и теоретической мысли для современных исследователей.

 В первое десятилетие XX века издано несколько значительных работ Н. Привалова, этноинструментоведа и практика-реформатора русских инструментов, - сподвижника В. Андреева. Его вклад в науку ценен прежде всего практической направленностью, связью с живой действительностью, без которой, как известно, теория мертва.

 С конца XIX века в общественном сознании начинается перелом, связанный с постепенным изменением отношения к инструментарию, образно говоря, просто от “инструментов русского народа” к “русским народным инструментам”. Предпосылки этих изменений просматриваются в глубинных процессах всего российского общества, обусловленных возрождением национального самосознания народа, активизацией общественной жизни и демократизацией русского искусства.

 Именно в этот период происходит формирование представления о народных инструментах как о социальном явлении. Это особенно ярко проявляется в работах, посвященных функционированию усовершенствованного русского инструментария, менее - в трудах по музыкальной этнографии и органологии. Но даже в них все большее значение приобретают искусствоведческий и социологический аспекты анализа явления.

 Безусловно, этому процессу способствовала широкая практическая работа энтузиастов народного инструментального искусства, таких, как Н. Кондратьев (“хор” владимирских рожечников), О. Смоленский (ансамбль гдовских гусляров), Н. Белобородов (оркестр тульских хроматических гармоник) и других, но в первую очередь деятельность В. Андреева и его сподвижников по реконструкции народных инструментов, созданию Великорусского оркестра и распространению обновленного инструментария в народной среде, а также публицистические выступления самого В. Андреева и исследователей его творчества.

 Итог этноинструментоведческим исследованиям следующего периода подвел К. Вертков в коллективном труде “Атлас музыкальных инструментов народов СССР” (1964 г.) и монографии “Русские народные музыкальные инструменты”, изданной в 1975 г. уже после смерти автора. Концепция К. Верткова, крупнейшего российского исследователя народного музыкального инструментария середины XX века, аккумулировала в себе основные инструментоведческие знания предшествующих поколений ученых и стала основой для различных направлений исследования конца столетия. Некоторые из них, как это ни кажется странным на первый взгляд, появились на волне критики его теорий.[60]

 Различное отношение к исследовательской деятельности К. Верткова со стороны современных органологов, а точнее - этноинструментоведов объясняется не только противоречиями и разногласиями,[61] заложенными в самих работах, но главное - объективными общественно-историческими причинами.

 Ученый был абсолютно прав, считая, что изучение инструментов и истории их развития может осуществляться лишь в контексте изучения инструментальной музыки, исполнительства и общих исторических процессов развития культуры и искусства.[62] Его научное творчество также исторично, как и взгляд на предмет исследования. Поэтому вклад ученого в науку в данном случае невозможно оценить без учета общественно-исторических условий, в которых он творил. К. Вертков жил в эпоху рассвета народно-инструментального искусства, когда социальные преобразования являлись замечательным стимулом для широкого распространения музыкальных инструментов в народных массах и реконструированные народные инструменты уверенно шли ускоренными темпами по пути академизации, обогащения национальных традиций достижениями мировой культуры.

“Железный занавес” социалистического государства сдерживал проникновение в Россию ультрасовременных западных направлений в музыке. Однако на этом этапе народно-инструментальное исполнительство подпитывалось богатым опытом русско-советской классической школы, уже аккумулировавшей и переработавшей в себе лучшие традиции западного искусства.

Интенсивное и экстенсивное развитие жанра было на подъеме, и кризисные явления, проявившиеся позже в 70 - 80-х годах, еще не давали о себе знать в такой степени, чтобы глубоко проникнуть в серьезные исследовательские труды. Работы К. Верткова появились на закате устойчивого периода развития русского национального инструментария, на рубеже обострения проблем, и это обстоятельство решающим образом отразилось на судьбе его творчества.

Монография К. Верткова “Русские народные музыкальные инструменты” стала самым полным собранием материалов по истории отечественного инструментария. В ней документально опровергается расхожее мнение о бедности русской инструментальной культуры прошлых веков. Кроме подробного типологического описания многочисленных инструментов и их развития в контексте российской истории, в монографии дана классификация инструментария, проанализированы источники и историография,