вмешаться в жизнь, расставшихся можно соединить, но это будут уже не те отношения.
– Совершенно верно! – я удовлетворенно кивнул. – Гораздо проще и правильнее взять метлу и совок, сгрести мусор и выкинуть его прочь, начав всё заново.
– Как просто, – первая настоящая улыбка тронула сухие губы.
– Именно! Просто, и никак иначе! – я взглянул на воду. – Ну что, будешь прыгать?
– А тебе какой в этом интерес?
– Да отойду подальше, чтобы не решили, будто я тебя толкнул.
– Трусишь? – глаза Роллены лукаво сверкнули.
– Куда ж без этого? – вздыхаю. – Между прочим, трусить – это большое искусство! Я бы рассказал, но мне нужно встретиться с друзьями… Так что, позволь откланяться!
– Уходишь? – в голосе девушки проскользнуло разочарование.
– Ну, я же не прощаюсь, красавица! Как-нибудь встретимся ещё раз и поговорим.
– О чем?
– Обо всем на свете! Обещаю! Но и ты пообещай, в свою очередь…
– Что же? – а она заинтригована. Ай да я!
– Дождаться этого самого разговора. А для этого ты должна хорошо кушать, много бывать на свежем воздухе, слушать красивую музыку, петь песни – веселые и грустные, и…
– Не слишком ли этого много для меня одной?
– Думаю, нет. Самое главное: ты должна обещать, что займешься делом.
– Каким? – сосредоточенный интерес в глазах. Ай-вэй, дорогуша, вот кому следовало бы входить в опору королевского престола!
– Любым. Выбери то, что тебе по душе и постарайся добиться успеха на избранном пути. Только не успеха, о котором кричит толпа, а успеха, о котором молчат глаза тех, кого ты считаешь мерой дурного и хорошего. Договорились?
– Мы раньше с тобой не встречались? – отвечает Роллена вопросом на вопрос.
– Не в этой жизни, красавица!
– А у меня такое чувство, что этот разговор уже случался… когда-то. Нет, не вспомню, – тонкие пальцы заправили самый непослушный белокурый локон в прическу.
– Так ты обещаешь?
– А ты? Выполнишь то, о чем говорил? – внимательный прищур.
– Я всегда держу слово.
– Тогда и я – сдержу. Чем я хуже мужчины?
– Ты – гораздо лучше мужчины! – подтверждаю. С воодушевлением. – Могу даже доказать, почему!
– Ой, не надо! Я догадываюсь! – улыбка, стремительно переходящая в смех. Искренний и светлый. – Не порти впечатление!
– Твое обо мне или наоборот?
– Оба!
– Хорошо, не буду. Счастливо оставаться!
– А тебе – счастливо вернуться!
Почему-то простое пожелание из уст Роллены показалось мне исполненным некого тайного смысла. Но я и предположить не мог, какой могучей силой обладают слова, сказанные от чистого сердца.
Два дня подряд попадать в одну и ту же ловушку собственной растерянности… Считаете, слишком? Не соглашусь. Лично я имею обыкновение совершать одинаковые ошибки очень и очень часто. Пока не надоест. О чем идет речь? Я опять… заблудился.
Правда, на сей раз не так фатально – смог вернуться «по своим следам» к исходной точке и начать путь сначала. Прибегнув к помощи карты, чем вызвал нездоровое оживление у попавшихся навстречу прохожих. И ведь причина снова была уважительная!
Роллена, Роллена, Роллена… Я катал это имя на языке, прислушиваясь к внутреннему звучанию сочетания звуков.
Как жаль! Как невероятно жаль тебя, девочка! Кажется, я знаю, что именно произошло в тот проклятый день, когда одна история любви закончилась, не начинаясь, а вторая… Вторая была насильно записана в Книгу Судеб. Записана кровью невинного ребенка, расставшегося с детством самым мерзким из способов.
Это называется «расщепить сознание». Не могу предположить, каким заклинанием пользовался Лаймар, сфокусировавший страсть Герина на его младшей сестре, но суть от смены названий не изменится. Собранные в тугой пучок и тем самым усиленные до предела, чувства придворного мага ударили в неокрепший детский разум. Но ударили не так, как это делает меч – рассекая цель надвое, о нет! Удар молота по фарфоровому блюду – вот чему было сродни покушение на цельность чужой Сущности. И то, что составляло юную Роллену, разлетелось на кусочки… Костер сознания грубо разворошили палкой. Угольки помельче потухли сразу, но крупные сохранили в себе огонь, и получилась… Картина сомнительной привлекательности.
Где-то там, глубоко, в груде золы и полуобгоревших прутиков осталось самое близкое к оригиналу отражение Роллены, но став всего лишь «одним из», оно утратило свою изначальную власть и теперь лишь изредка способно выглядывать на свет, болезненно щурясь, страшась жизни и спеша вернуться обратно, на теплое пепелище – туда, где уже никто и никогда не сможет его обидеть. А более нахальные тени сознания вышли на первый план. Потому, что были сильнее. Потому, что были моложе и не знали сомнения и страха.
Мне жаль тебя, девочка. Жаль до такой степени, что я готов самолично свершить суд и привести в исполнение приговор, который окажется желанным и милостивым… Но я не стану тебя убивать. Не стану, пока есть надежда. Пока Зеленый Пепел не вспорхнул вверх на крыльях ветра…
Ты все еще жива: та Роллена, которой надлежало прийти в мир и занять предписанное место, еще прячется в больном сознании. Не все потеряно. Может быть, наступит день, и тени сольются воедино, став… лучом солнца и разогнав мрак. Могу ли я помочь? Наверное. Кажется, уже помог, отговорив от необдуманного поступка. Впрочем, велика вероятность, что мое вмешательство в ход событий лишь отсрочило неизбежный финал. Тогда я стал палачом, заставив девушку страдать лишние месяцы, в лучшем случае – дни. Не самая завидная роль, но тут уж ничего не поделаешь: грязную работу тоже кто-то должен выполнять. И все же, все же, все же… Почему верится, что самое страшное позади? Принимаю желаемое за действительное? Может быть. Но обманываться – так приятно! И гораздо честнее, чем обманывать.
Я тоже некогда пытался «расщепить» себя. И почти добился нужного результата. Почти стал таким, как все… Но «такой, как все» оказался не нужен. Никому. И все старания пошли прахом…
В «Старую подкову» я воткнулся носом. То есть, почти уперся упомянутым органом в дверь означенного заведения, поскольку шел, уставясь на карту и основательно заплутав в своих мыслях, лишь изредка поднимая глаза, чтобы вписаться в очередной поворот.
После яркого зимнего дня приемный зал гостиницы показался мне очень темным, и понадобилось почти полминуты, чтобы глаза привыкли к смене освещения. Человек наблюдательный, не найдя снаружи намека на окна первого этажа, сообразил бы, что внутри будут гореть свечи или масляные светильники, но с моими способностями к своевременной оценке ситуации… Хорошо еще, не расшибся.
– Скажите, почтенная, где я могу найти госпожу Эри? Она остановилась здесь, – обращаюсь с вопросом к женщине, выглянувшей из задней комнаты на звук захлопнувшейся входной двери, но ответ получаю из других уст:
– Она вышла по делам, но скоро вернется. Подождешь?
Поворачиваюсь на голос, виновато улыбаясь.
Рогар, наверное, с нетерпением ждал возвращения Матушки, если стук двери заставил его выйти на галерею второго этажа. Явление моей скромной персоны, судя по всему, Мастера не порадовало: в произнесенных словах слышались сожаление и некоторая неловкость. Ах да, я же так и не извинился… Нехорошо.
– И где я могу подождать госпожу?
– Поднимайся сюда.
Принимаю приглашение и, преодолев череду ступенек, вхожу вслед за Рогаром в комнату – небольшую,
