что, верни мне ошейник и постарайся забыть все те глупости, что я натворил.

Он протянул руку, но я не торопился выполнять предписанные действия. Хотя бы потому, что никогда не делаю того, что велят, искажая приказы в меру собственного понимания их смысла.

– Значит, этот ошейник является, скажем, опознавательным знаком?

– Да, – спокойное и грустное подтверждение. Боги, какое грустное!

– И надпись на бляхе указывает, что носящий ее человек проходит обучение, чтобы, в конце концов, занять место своего учителя?

– Именно.

– Ты хотел воспитать из меня Мастера на замену себе?

– Да. Вот уж дурость-то придумал…

– Действительно, дурость, – глубокомысленно морщу лоб.

– Могу извиниться еще раз, – предлагает Рогар. – Ты вернешь мне мою вещь?

– Куда-то торопишься? – хмурюсь.

– Я уже не мальчик, думаю, это заметно… – горькая усмешка заставляет седые усы вздрогнуть. – И слишком много времени потратил впустую, не находя себе ученика. У меня осталось всего десятка два лет, чтобы успеть создать нового Мастера, и начать придется сегодня же. Пожалуй, стоит присмотреться к парням, которые учатся в Академии. Конечно, раньше они не казались подходящими, но выбор-то невелик…

– Да, выбор невелик. И ты снова ошибешься, а этого допустить никак нельзя, – подытоживаю. – Придется за тобой присмотреть.

– То есть? – взлетевшие вверх брови.

– Не верну я тебе твою штучку.

– Это как понимать? – кажется, я разозлил своего «хозяина».

– А так и понимай. Пока не найдешь достойного кандидата, так и быть, побуду запасным вариантом. Заодно и помогу, чем смогу.

– Ты хоть понимаешь, какую чушь несешь? – и вправду, разозлил.

– Ну, в целом и общем…

– Допустить, чтобы Мастер носил знак ученика, это… Это просто кощунство! Я не могу этого принять!

– А ты тут причем? – деланно изумляюсь. – Это мое личное решение. И вообще: можно сделать вид, что ничего не произошло. Никто ведь не знает, верно?

– Никто?! Сам ректор присутствовал при…

– Ну, Ксо возражать не будет!

– Ксо? – переспрашивает Рогар. – Ты ТАК к нему обращаешься? Какие же вы с ним родственники?

– Достаточно близкие.

– А с виду не скажешь… Хотя… – он на несколько вдохов углубляется в мысленные сравнения. – Вы похожи, как братья. Если присмотреться и прислушаться.

– Ну уж, и похожи! – позволяю себе усомниться.

– Очень сильно. Не внешностью, разумеется, а чем-то внутри. Если бы я раньше это понял… А ну, отдай!

До сих пор не могу объяснить самому себе, как успел заметить молниеносный рывок Мастера. Но ведь заметил же! И успел, падая на спину, подтянуть согнутые колени к груди и ударить, отбрасывая своего неожиданного противника обратно на скамью, которую он намеревался покинуть.

Рогар оторопело плюхается на жесткое сиденье, а я делаю кувырок назад, откатываясь подальше от загребущих рук, покусившихся на мои любимые «бусики».

Как вы думаете, что следует потом? А вот и не угадали. Мастер хохочет. Так заливисто, словно едва- едва разменял третий десяток лет. Хохочет, держась за живот, который близко познакомился с моими ногами.

Я к веселью не присоединяюсь – жду, когда Рогар успокоится и внятно объяснит свое поведение. Дожидаюсь с превеликим трудом: так и хочется хлестнуть его по щекам. Для скорейшего успокоения.

– Никогда бы не подумал… – всхлипывает Мастер. – Ну надо же…

– Опять чем-то недоволен?

– Ох… Доволен… Всем я доволен… Но чтобы так…

– А поточнее можно?

– Можно, – наконец, тон сменился на вполне деловой. – Только что ты успешно сдал последний экзамен. Каюсь: он был лишним, и я проводил его на свой страх и риск, но… Получил еще одно подтверждение своей правоты, и теперь, на полном основании могу вручить…

Он снова протянул мне руку, но на сей раз не пустую: в раскрытой ладони мягко мерцает овальный медальон. Знаменитое «лунное серебро», не иначе.

– Что это? – а вот теперь разозлился я.

– Знак Мастера.

– Зачем?

– Он принадлежит тебе, возьми.

– Не возьму!

– Это еще что за упрямство? – брови Рогара опасно сдвинулись. – Он твой по праву, и никому другому быть отдан не может!

– Так уж и не может!

– Не веришь? Зря. Возьми и не устраивай истерик!

Строгость действия не возымела? Сменим тактику и будем слезно умолять:

– Пожалуйста… не надо.

– Что «не надо»?

– Не принуждай меня.

– Принуждать?! Ему оказана величайшая честь, а он!…

– И величайшее наказание. Я обещал принять любую кару, но эта… Слишком тяжела для меня.

– К чему ты клонишь?

– Никакой я не Мастер, дяденька… Пару раз блеснул прописными истинами, да сдуру вышел сухим из воды, но везение не сделает новобранца ветераном, тебе ли этого не знать! Я почти ничего не умею. Возможно, когда-нибудь и смогу приблизиться к той ступени, на которую ты норовишь меня поставить… Когда-нибудь. Но не теперь. Ты слишком многого обо мне не знаешь.

– Я знаю главное, – голос Рогара спокоен и мягок.

– Что же?

– Ты любишь жизнь.

– Разве?

– Любишь. Только не свою, а ту, что простирается вокруг тебя.

– «Лишь тот оценит жизни светлый дар…», да? – язвлю, потому что другого мне не остается.

Взгляд Мастера вспыхивает.

– Ты знаешь пророчество?

– Пророчество? Это просто стихи.

– Где ты его прочел?

– В какой-то книге… Не помню, как она называлась. Это важно?

– Возможно. А возможно, и нет, – загадочная улыбка трогает губы моего «хозяина». – Ты знаешь Цель и знаешь, по какому Пути к ней двигаться. Большего не расскажет никто.

– Цель? Путь? О чем ты говоришь?

– То, что ты назвал стихами, на самом деле, больше, чем заклинание. Оно приходит и позволяет себя узнать только тому, кто способен стать Мастером. Заметь, я говорю: способен, но совсем не обязательно – должен. Пророчество лишь указывает возможность, а воплотится ли она в жизнь, зависит только от того, кто этой возможностью наделен.

– Слишком хитро. Хотя… Наверное, правильно. Но ты забыл, о чем предупреждает первая строчка: «Над собственной душой он ищет власти…» Так вот, дяденька, я еще не обрел власти над тем, что во мне. И пока