«Ты испугался…» И она туда же?!

Наоборот, я перестал бояться и понял: Уйти – настоящее спасение.

«Для кого?…»

Для моего рассудка!

«Твоему рассудку положено мирно дремать в теплой постельке…»

Время сна прошло. Прощай.

«Больше никому не хочешь сказать „последнее слово“?…»

Зачем?

«Не допускаешь мысли, что кто-нибудь будет недоволен твоим Уходом?…»

Недоволен? Да все только радостно вздохнут!

«Даже твои друзья?…»

Друзья? Они у меня есть? Жаль тебя разочаровывать, но… Если серьезно подумать, не вижу таковых.

«Персонализируй, мой дорогой, иначе я тебе не поверю…»

Вообще-то, раз ты утверждаешь, что тебя нет, стоит ли бормотать что-то себе под нос?

«Боишься показаться более сумасшедшим, чем на самом деле?…»

Поздно бояться… Хорошо. Хочешь по головам пересчитывать – пожалуйста! С кем меня сводила судьба за прошедший год?

«А более раннее время почему не берешь?…»

Тогда я был еще дурнее.

«О, ты себя переоцениваешь!…»

Скорее, недооцениваю. И хватит перебивать!

«Умолкаю, умолкаю… Ну, так что там с друзьями?…»

Нет таковых, я уже сказал. Принц с Боргом в счет не идут, потому что с самого начала искали во мне свою выгоду. И нашли, что не может не радовать. Эльфы, в большинстве своем, тоже возились со мной не за красивые глаза, а перекладывая ответственность на мои хрупкие плечи. О корысти Рогара можно слагать легенды. Остается еще кто-нибудь?

«Три особы женского пола… Если я правильно сосчитала, разумеется…» – тон придворной красавицы, занятой полировкой ногтей.

Целых три?

«Ну, как же!… Миррима… Рианна… Мин… Как быть с ними?…»

А так и быть. Причем тут дружба? Миррима тоже хваталась за меня, как за соломинку, особенно поначалу. Рианна… Я причинил ей вреда больше, чем мог бы нарочно придумать. Что же касается Мин…

«Да-да!… Что же ее касается?…»

Помнится, ты сама изложила мне грустную историю из глубины веков. Если Нэмин’на-ари хотела искупить свою вину, могу со всей откровенностью заявить: искупила. С лихвой. Больше мне не надо. Не сдюжу.

«Молодец…» – одобряет Мантия.

Молодец?

«Я думала, ты никогда не сможешь признать…»

Что именно?

«Все в мире имеет свою цену, и благие поступки стоят дороже дурных… Особенно для тех, кто их совершает…»

О да! Это я понял.

«Что ж… Если главная истина существования перестала скрывать от тебя свой свет, не смею более задерживать… Делай то, что кажется тебе правильным…»

Таково твое напутствие? И потом, если решение «кажется правильным», значит в действительности оно – какое угодно?

«Выбор ты делаешь сам, без советчиков и болельщиков… Иначе выбора не будет…»

Спасибо, драгоценная.

«За что?…» – последнее удивление.

За то, что была рядом вопреки своему желанию.

«Что ты можешь знать о моих желаниях?…»

Ничего. И потому говорю: спасибо. Большего дать не могу.

«Большего и не надо…»

Я должен идти.

«Знаю…»

Прощай.

«Я еще побуду с тобой… Совсем недолго… До конца, который ты так страстно желаешь приблизить… До конца Вечности…»

Как хочешь.

«Не кори себя… Ты ни в чем не виноват…»

Но от этого боль не становится меньше.

«Она и не станет… Ее нужно просто выгнать вон…»

Что-то не хочется пробовать. Я слишком устал.

«И это тоже – выбор… Что остается сказать?… Счастливого Пути!…»

До встречи на Той Стороне. Если, конечно, такая встреча возможна.

«Кто знает?…»

Верно. Никто. Уходя, не стоит задумываться о Возвращении. Есть Пути, по которым нельзя двигаться назад, потому что каждый пройденный шаг рассыпается прахом за твоей спиной.

Я иду. Уже иду. Вперед, но не вверх, а вниз…

Падать оказалось совсем не страшно. В конце концов, это единственный Полет, которым мне по плечу, так чего же бояться? Хуже, что ожидания снова оказались обманутыми. Я не ощущал скорости движения. Иногда думалось, что вообще стою на месте, и только изменение плотности и цвета вихрей Купели говорило: падаю. Правая рука совершенно онемела, и оцепенение распространялось все дальше и дальше. Но бесчувствие, которым пропитывалось мое тело, не вызывало огорчения. Чем меньше буду чувствовать, достигнув дна, тем спокойнее будет умирать. Да и жил ли я когда-нибудь?

Наверное, нет. Только однажды – в Виллериме, когда боролся с чужими неурядицами, показалось: нашел. Что? Смысл своего существования. Вернее, подбираюсь к нему вплотную. И надо было продолжать в том же духе, но все завертелось-закрутилось, и я запутался. Сошел с нужной тропинки. Жаль. Чуть-чуть. А впрочем… Какая цель может сочетаться с тем, что я только что узнал о себе? Ни один вариант на ум не приходит. Значит, все правильно. Все так и должно быть. И жалеть – глупо. Если чувствуешь, что можешь пожалеть о своем поступке, то лучше не делай ничего – главная заповедь. Заповедь, о которой я беспечно забыл. Оказалось, ненадолго…

А падение-полет все не заканчивается. И ожидание начинает утомлять. С другой стороны, скорость возрастает, и это может говорить о том, что окончание путешествия – не за горами. Собственно, здесь нет гор. Один только туман, бесплотный, но осязаемый, как ни странно. И очень даже жесткий.

Стоп. Туман не может быть жестким. Что тогда коснулось моего бока? Да еще царапнуло не хуже рыбьей чешуи.

Чешуи?!

Языки тумана обжигают распахнутые глаза, но я успеваю увидеть. И снова почувствовать.

Кто-то следует за мной. Или рядом со мной? Но в отличие от меня летит, а не падает, потому что оказывается то ниже, то выше. Летит и пытается подобраться вплотную, чтобы… Чтобы что? Поймать? Но зачем?

Кто бы ты ни был, не мешай! Я принял решение, и не собираюсь его менять. Тем более, не собираюсь подчиняться. Уходи!

Но тень, объятая туманными вихрями, не желает исчезать. Напротив, в какой-то момент оказывается совсем близко. Так близко, что я могу совершенно ясно рассмотреть фрагмент тела. Тела, покрытого