откормленные и свежие люди), — thanked him kindly (добродушно поблагодарили его), with broad grins and ribald laughter (с широкими ухмылками и оскорбительным смехом; ribald — неприличный; оскорбительный); and now, when he understood, he made no answer (и теперь, когда он понял, он не ответил). Nor did he cherish silent bitterness (не питал он и безмолвной горечи; to cherish — лелеять /что-либо в мыслях/; питать /надежду, чувство и т.п./). It was immaterial (это было несущественно). The idea — the fact behind the idea — was not changed (идея — суть идеи — не изменилась). Here he was and his thousand dozen (он и его тысяча яиц были здесь); there was Dawson (там был Доусон); the problem was unaltered (задача оставалась неизменной = прежней; to alter — изменять).
As for himself, he was unbreakable. They thanked him kindly for his efforts in their behalf, those fat, fresh men, — thanked him kindly, with broad grins and ribald laughter; and now, when he understood, he made no answer. Nor did he cherish silent bitterness. It was immaterial. The idea — the fact behind the idea — was not changed. Here he was and his thousand dozen; there was Dawson; the problem was unaltered.
At the Little Salmon, being short of dog food (так как в Малом Лососе не было собачьего корма), the dogs got into his grub (псы взялись за его жратву; to get into — начать), and from there to Selkirk he lived on beans (и оттуда до Селкирка он жил на бобах) — coarse, brown beans, big beans, grossly nutritive (грубых, коричневых бобах, больших бобах, весьма питательных), which griped his stomach and doubled him up at two-hour intervals (которые вызывали резь в желудке и скрючивали его с двухчасовым интервалом = от которых его скрючивало каждые два часа; to gripe — устар. сжать, схватить, захватить; вызывать резь, спазмы /в желудке, кишечнике/; to double up — скрючивать/ся/, сгибаться /от боли, смеха и т. п./). But the Factor at Selkirk had a notice on the door of the Post to the effect (но у торгового агента на двери фактории было объявление по этому поводу; to the effect — для этой цели, для этого, с целью) that no steamer had been up the Yukon for two years (что вверх по Юкону уже два года не поднимался пароход), and in consequence grub was beyond price (и вследствие /этого/ провизия была бесценна; in consequence of — вследствие; beyond price — бесценный; beyond — выше, сверх). He offered to swap flour (он предложил поменяться на муку), however, at the rate of a cupful for each egg (однако по цене чашка /муки/ за каждое яйцо; at the rate of — в размере, по ставке в, по курсу в), but Rasmunsen shook his head and hit the trail (но Расмунсен покачал головой и отправился в путь). Below the Post he managed to buy frozen horse hide for the dogs (дальше за торговым постом ему удалось купить замерзшую лошадиную шкуру для собак; below — дальше), the horses having been slain by the Chilkat cattle men (лошадей забили чилкатские скотоводы), and the scraps and offal preserved by the Indians (а отходы и требуху сохранили индейцы). He tackled the hide himself (он сам набросился на шкуру), but the hair worked into the bean sores of his mouth, and was beyond endurance (но волосы забивались в ранки от бобов во рту, и это было невыносимо: «за пределами выносливости»; to endure — выносить; терпеть).
At the Little Salmon, being short of dog food, the dogs got into his grub, and from there to Selkirk he lived on beans — coarse, brown beans, big beans, grossly nutritive, which griped his stomach and doubled him up at two-hour intervals. But the Factor at Selkirk had a notice on the door of the Post to the effect that no steamer had been up the Yukon for two years, and in consequence grub was beyond price. He offered to swap flour, however, at the rate of a cupful for each egg, but Rasmunsen shook his head and hit the trail. Below the Post he managed to buy frozen horse hide for the dogs, the horses having been slain by the Chilkat cattle men, and the scraps and offal preserved by the Indians. He tackled the hide himself, but the hair worked into the bean sores of his mouth, and was beyond endurance.
Here at Selkirk, he met the forerunners of the hungry exodus of Dawson (здесь, в Селкирке, он встретил предвестников голодного исхода из Доусона), and from there on they crept over the trail, a dismal throng (и оттуда дальше они накапливались на дороге зловещей толпой; to creep over — накапливаться, постепенно появляться). 'No grub (нет жратвы)!' was the song they sang (была песня, которую они пели). 'No grub, and had to go (нечего жрать — и пришлось уйти).' 'Everybody holding candles for a rise in the spring (все ставят свечки за улучшение /положения/ весной).' 'Flour dollar'n a half a pound, and no sellers (мука по доллару за полфунта, и нет продавцов = и не продают).'
'Eggs (яйца)?' one of them answered (ответил один из них). 'Dollar apiece (доллар штука), but they ain't none (но нет ни одного).' Rasmunsen made a rapid calculation (Расмунсен произвел быстрый подсчет). 'Twelve thousand dollars (двенадцать тысяч долларов),' he said aloud (сказал он вслух).
'Hey (что)?' the man asked (спросил мужчина).
'Nothing (ничего),' he answered, and mushed the dogs along (ответил он и направил собак вперед; to mush — путешествовать по снегу с помощью собачьих упряжек; управлять собачьей упряжкой).
Here at Selkirk, he met the forerunners of the hungry exodus of Dawson, and from there on they crept over the trail, a dismal throng. 'No grub!' was the song they sang. 'No grub, and had to go.' 'Everybody holding candles for a rise in the spring.' 'Flour dollar'n a half a pound, and no sellers.'
'Eggs?' one of them answered. 'Dollar apiece, but they ain't none.' Rasmunsen made a rapid calculation. 'Twelve thousand dollars,' he said aloud.
'Hey?' the man asked.
'Nothing,' he answered, and mushed the dogs along.
When he arrived at Stewart River (когда он прибыл на реку Стьюарт), seventy miles from Dawson (в семидесяти милях от Доусона), five of his dogs were gone (пять его собак умерло), and the remainder were falling in the traces (а остальные валились в постромках). He, also, was in the traces (он тоже был в постромках), hauling with what little strength was left in him (волоча с той немногой силой, которая осталась в нем). Even then he was barely crawling along ten miles a day (даже тогда он едва проползал вперед десять миль в день). His cheekbones and nose, frost-bitten again and again (его скулы и нос, обмороженные снова и снова), were turned bloody-black and hideous (стали кроваво-черными и страшными; hideous — отвратительный; страшный). The thumb, which was separated from the fingers by the gee-pole (большой палец, который был отделен от /остальных/ пальцев управляющим шестом; gee — но!, пошел! /окрик, которым погоняют лошадь/), had likewise been nipped and gave him great pain (тоже был поврежден морозом и доставлял ему сильную боль; to nip — побить, повредить /о ветре, морозе, холоде/; морозить, холодить /о холоде по отношению к живым существам/). The monstrous moccasin still incased his foot (громадный мокасин все еще охватывал его ступню), and strange pains were beginning to rack the leg (и необычные боли начинали терзать ногу). At Sixty Mile, the last beans (на Шестидесятой Миле последние бобы), which he had been rationing for some time, were finished (которые он уже некоторое время делил на порции, кончились); yet he steadfastly refused to touch the eggs (однако он непреклонно отказывался касаться яиц). He could not reconcile his mind to the legitimacy of it (он не мог примирить свой разум с законностью этого), and staggered and fell along the way to Indian River (и ковылял, и падал по дороге к Индейской Реке). Here a fresh-killed moose and an open-handed old-timer gave him and his dogs new strength (здесь недавно убитый лось и щедрый старожил дали ему и его собакам новые силы), and at Ainslie's he felt repaid for it all (а в Эйнсли он почувствовал, что вознагражден за все это) when a stampede, ripe from Dawson in five
