crosswise in their hands, to which to cling in case of accident. Once over, the dogs were called to follow. And on such a bridge, where the absence of the centre ice was masked by the snow, one of the Indians met his end. He went through as quickly and neatly as a knife through thin cream, and the current swept him from view down under the stream ice.
That night his mate fled away through the pale moonlight (в ту ночь его товарищ сбежал в бледном лунном свете), Rasmunsen futilely puncturing the silence with his revolver (и Расмунсен напрасно прокалывал = тревожил тишину револьвером = выстрелами из револьвера) — a thing that he handled with more celerity than cleverness (штуковина, которой он владел с большей стремительностью, нежели сноровкой; cleverness — ум; мастерство, умение, сноровка; clever — умный; искусный). Thirty-six hours later the Indian made a police camp on the Big Salmon (тридцать шесть часов спустя индеец добрался до полицейского лагеря на Большом Лососе). 'Um — um — um funny mans — what you call (м-м-м, странная человека — как вы говорите)? Top um head all loose (крышка головы совсем не держится; top — макушка /головы, дерева/, голова; крышка /кастрюли/; loose — непривязанный, неприкрепленный; буйный, неукротимый),' the interpreter explained to the puzzled captain (пояснил переводчик озадаченному капитану). 'Eh (а)? Yep, crazy, much crazy mans (да, псих, очень псих человека). Eggs, eggs, all a time eggs — savvy (яйца, яйца, все время яйца — понятно)? Come bime-by (приходить за мной).'
That night his mate fled away through the pale moonlight, Rasmunsen futilely puncturing the silence with his revolver — a thing that he handled with more celerity than cleverness. Thirty-six hours later the Indian made a police camp on the Big Salmon. 'Um — um — um funny mans — what you call? Top um head all loose,' the interpreter explained to the puzzled captain. 'Eh? Yep, crazy, much crazy mans. Eggs, eggs, all a time eggs — savvy? Come bime-by.'
It was several days before Rasmunsen arrived (прошло несколько дней, прежде чем прибыл Расмунсен), the three sleds lashed together (трое саней крепко связанных вместе), and all the dogs in a single team (и все собаки в одной упряжке). It was awkward (это было неудобно), and where the going was bad he was compelled to back-trip it sled by sled (и где проезд был плохим, он был вынужден оттаскивать их назад сани за санями), though he managed most of the time (хотя большую часть времени ему удавалось), through herculean efforts (с помощью гигантских усилий), to bring all along on the one haul (перевезти с собой все одним рывком). He did not seem moved when the captain of police told him (казалось, его не тронуло, когда капитан полиции сказал ему) his man was hitting the high places for Dawson (что его человек уже забрался далеко на пути к Доусону; to hit — достигать), and was by that time, probably (и к тому времени был, вероятно), halfway between Selkirk and Stewart (на полпути между Селкирком и Стьюартом). Nor did he appear interested when informed (не показался он заинтересованным и когда ему сообщили) that the police had broken the trail as far as Pelly (что полиция /уже/ проложила дорогу до самого Пелли); for he had attained to a fatalistic acceptance of all natural dispensations, good or ill (ибо он достиг фаталистического восприятия всех естественных Божьих промыслов, добрых или злых = ибо он дошел до того состояния, когда фаталистически воспринимал всякий естественный Божий промысел, добрый или злой; dispensation — распределение, распространение; Божий промысел; заповедь). But when they told him that Dawson was in the bitter clutch of famine (но когда ему сказали, что Доусон пребывает в жестоких когтях голода; clutch — захват; когти, лапы), he smiled, threw the harness on his dogs, and pulled out (он улыбнулся, набросил упряжь на собак и отправился в путь; to throw — бросать; to pull out — выдвигать идею; отправляться).
It was several days before Rasmunsen arrived, the three sleds lashed together, and all the dogs in a single team. It was awkward, and where the going was bad he was compelled to back-trip it sled by sled, though he managed most of the time, through herculean efforts, to bring all along on the one haul. He did not seem moved when the captain of police told him his man was hitting the high places for Dawson, and was by that time, probably, halfway between Selkirk and Stewart. Nor did he appear interested when informed that the police had broken the trail as far as Pelly; for he had attained to a fatalistic acceptance of all natural dispensations, good or ill. But when they told him that Dawson was in the bitter clutch of famine, he smiled, threw the harness on his dogs, and pulled out.
But it was at his next halt that the mystery of the smoke was explained (но на следующей остановке разъяснилась тайна дыма). With the word at Big Salmon that the trail was broken to Pelly (при вести у Большого Лосося = когда до Большого Лосося дошла весть, что дорога проложена до Пелли), there was no longer any need for the smoke wreath to linger in his wake (не было больше нужды клубам дыма двигаться медленно у него по пятам; in the wake of smb. — по пятам, по следам, позади кого-либо); and Rasmunsen, crouching over his lonely fire (и Расмунсен, сгорбившись над своим одиноким костром), saw a motley string of sleds go by (увидел, как мимо проезжает пестрый ряд саней). First came the courier and the half-breed who had hauled him out from Bennett (сначала проехали курьер и метис, которые вытащили его из Беннета); then mail-carriers for Circle City, two sleds of them (потом почтальоны в Серкл-Сити на двух санях), and a mixed following of ingoing Klondikers (а за ними смесь вновь прибывающих жителей Клондайка; following — последователи, приверженцы, сторонники, поклонники; ingoing — входящий, направленный внутрь; вновь прибывающий). Dogs and men were fresh and fat (собаки и люди были свежими и упитанными), while Rasmunsen and his brutes were jaded and worn down to the skin and bone (тогда как Расмунсен и его зверюги были измучены и изношены до шкуры и костей = и измождены так, что остались лишь кожа да кости; worn down — изношенный, сработавшийся, стертый; to wear — носить; изнашивать). They of the smoke wreath had travelled one day in three (те /которые пускали/ клубы дыма, ехали один день из трех), resting and reserving their strength for their dash to come (отдыхая и сберегая силы для грядущего рывка) when broken trail was met with (когда повстречаются с проложенной тропой; to meet /with/ — встречаться /с/); while each day he had plunged and floundered forward (в то время как каждый день он бросался вперед и продвигался с трудом вперед = дальше; to flounder — двигаться с трудом), breaking the spirit of his dogs and robbing them of their mettle (сломив дух своих собак и лишив их выносливости; to break smb.’s spirit — сломить чей-то дух; mettle — темперамент; выносливость).
But it was at his next halt that the mystery of the smoke was explained. With the word at Big Salmon that the trail was broken to Pelly, there was no longer any need for the smoke wreath to linger in his wake; and Rasmunsen, crouching over his lonely fire, saw a motley string of sleds go by. First came the courier and the half-breed who had hauled him out from Bennett; then mail-carriers for Circle City, two sleds of them, and a mixed following of ingoing Klondikers. Dogs and men were fresh and fat, while Rasmunsen and his brutes were jaded and worn down to the skin and bone. They of the smoke wreath had travelled one day in three, resting and reserving their strength for their dash to come when broken trail was met with; while each day he had plunged and floundered forward, breaking the spirit of his dogs and robbing them of their mettle.
As for himself, he was unbreakable (что касается его самого, он был несгибаем; unbreakable — небьющийся, неломкий, нехрупкий). They thanked him kindly for his efforts in their behalf (они любезно поблагодарили его за его усилия ради них; in behalf of — для, ради, в пользу, в защиту, в интересах /кого-либо/), those fat, fresh men (эти
