word — слово; вести, известие).
And thereafter the name and fame of the man with the thousand dozen eggs began to spread through the land. Gold-seekers who made in before the freeze-up carried the news of his coming. Grizzled old-timers of Forty Mile and Circle City, sour doughs with leathern jaws and bean-calloused stomachs, called up dream memories of chickens and green things at mention of his name. Dyea and Skaguay took an interest in his being, and questioned his progress from every man who came over the passes, while Dawson — golden, omeletless Dawson — fretted and worried, and waylaid every chance arrival for word of him.
But of this, Rasmunsen knew nothing (но об этом Расмунсен ничего не знал). The day after the wreck he patched up the Alma and pulled out (в день после крушения он подлатал «Альму» и отчалил; to patch up — латать; чинить на скорую руку; to pull out — удаляться; отходить). A cruel east wind blew in his teeth from Tagish (жестокий восточный ветер дул ему в лицо: «в зубы» с Тэгиша), but he got the oars over the side and bucked manfully into it (но он опустил за борт весла и мужественно сопротивлялся ему; to buck — взбрыкивать; противиться, сопротивляться), though half the time he was drifting backward and chopping ice from the blades (хотя половину времени его сносило назад и он оббивал лед с весел; blade — лезвие; лопасть /весла/). According to the custom of the country (по обычаю тех мест), he was driven ashore at Windy Arm (его выбросило на берег у Винди-Арм — Ветреного залива; to drive ashore — выбрасывать на берег); three times on Tagish saw him swamped and beached (три раза видели его залитым = его заливало и выбрасывало на берег на Тэгише); and Lake Marsh held him at the freeze-up (а озеро Марш задержало его в ледостав). The Alma was crushed in the jamming of the floes («Альму» раздавило в заторе плавучих льдин; to jam — зажимать; застревать), but the eggs were intact (но яйца остались нетронутыми). These he back-tripped two miles across the ice to the shore (их он перенес на две мили назад по льду на берег; to back-trip — двигать назад, в обратном направлении), where he built a cache (где он построил склад; to build — строить; cache — тайник; тайный запас; запас провианта, оставленный в скрытом месте для обратного пути), which stood for years after and was pointed out by men who knew (который простоял годы после этого, и его показывали знающие люди; to point out — показывать).
But of this, Rasmunsen knew nothing. The day after the wreck he patched up the Alma and pulled out. A cruel east wind blew in his teeth from Tagish, but he got the oars over the side and bucked manfully into it, though half the time he was drifting backward and chopping ice from the blades. According to the custom of the country, he was driven ashore at Windy Arm; three times on Tagish saw him swamped and beached; and Lake Marsh held him at the freeze-up. The Alma was crushed in the jamming of the floes, but the eggs were intact. These he back-tripped two miles across the ice to the shore, where he built a cache, which stood for years after and was pointed out by men who knew.
Half a thousand frozen miles stretched between him and Dawson (полтысячи миль протянулось = пролегало между ним и Доусоном), and the waterway was closed (а водный путь был закрыт). But Rasmunsen, with a peculiar tense look in his face (но Расмунсен, с особо напряженным выражением лица; peculiar — специфический; особенный; look — выражение глаз, выражение лица, вид), struck back up the lakes on foot (направился обратно вверх по озерам пешком; to strike — направляться, сворачивать; on foot — пешком). What he suffered on that lone trip (что он вынес в этом одиночном путешествии), with naught but a single blanket, an axe, and a handful of beans (без = не имея при себе ничего, кроме одного одеяла, топора и пригоршни бобов; naught — ничто), is not given to ordinary mortals to know (не дано знать простым смертным). Only the Arctic adventurer may understand (лишь полярный искатель приключений может понять /это/). Suffice that he was caught in a blizzard on Chilkoot and left two of his toes with the surgeon at Sheep Camp (достаточно /сказать/, что он попал в буран на Чилкуте и оставил два пальца ног у хирурга в Овечьем Лагере). Yet he stood on his feet and washed dishes in the scullery of the Pawona to the Puget Sound (однако он стал на ноги и мыл посуду в буфетной «Павоны» до Пьюджет Саунда; to stand on one’s feet — стать на ноги, поправиться; scullery — помещение для мытья посуды; буфетная), and from there passed coal on a P. S. boat to San Francisco (а оттуда подавал уголь на пассажирском судне до Сан-Франциско; P.S. = passenger steamer — пассажирский пароход). It was a haggard, unkempt man who limped across the shining office floor to raise a second mortgage from the bank people (изможденным, неряшливым человеком он прохромал по сверкающему полу конторы, чтобы взять вторую закладную у банкиров; unkempt — растрепанный; неряшливый; to raise — поднимать; добывать /деньги/, занимать /деньги/).
Half a thousand frozen miles stretched between him and Dawson, and the waterway was closed. But Rasmunsen, with a peculiar tense look in his face, struck back up the lakes on foot. What he suffered on that lone trip, with naught but a single blanket, an axe, and a handful of beans, is not given to ordinary mortals to know. Only the Arctic adventurer may understand. Suffice that he was caught in a blizzard on Chilkoot and left two of his toes with the surgeon at Sheep Camp. Yet he stood on his feet and washed dishes in the scullery of the Pawona to the Puget Sound, and from there passed coal on a P. S. boat to San Francisco. It was a haggard, unkempt man who limped across the shining office floor to raise a second mortgage from the bank people.
His hollow cheeks betrayed themselves through the scraggly beard (его впалые щеки выдавались сквозь редкую бородку; to betray — предавать; выдавать), and his eyes seemed to have retired into deep caverns (а его глаза, казалось, спрятались в глубокие пещеры; to retire — отступать/ретироваться; прятать, скрывать, запрятывать) where they burned with cold fires (где они горели холодными огнями). His hands were grained from exposure and hard work (его руки огрубели/были в прожилках от воздействия /холода, солнца и ветра/ и тяжелой работы; grain — зерно; жилка, текстура; to grain — зернить; гранулировать; придавать шероховатость/текстуру; exposure — подвергание какому-либо воздействию; выставление, оставление на солнце, под дождем и т. п.; to expose — делать видимым, обнажать; показывать, выставлять напоказ; подвергать /опасности; воздействию непогоды, радиации/; оставлять без защиты, ставить под удар), and the nails were rimmed with tight- packed dirt and coal dust (а ногти были с ободками от плотно набившейся грязи и угольной пыли; to rim — снабжать ободком, ободом). He spoke vaguely of eggs and ice-packs, winds and tides (он говорил смутно о яйцах и паковых льдах, ветрах и приливах; ice- pack — ледяной пак, паковый лед, торосистый лед); but when they declined to let him have more than a second thousand (но когда они отказались дать ему больше второй тысячи = второй раз больше тысячи), his talk became incoherent (его речь стала бессвязной), concerning itself chiefly with the price of dogs and dog-food, and such things as snowshoes and moccasins and winter trails (касаясь главным образом цены на собак и собачий корм, и таких вещей, как снегоступы, мокасины и зимние тропы). They let him have fifteen hundred (они дали ему полторы тысячи), which was more than the cottage warranted (что было больше, чем гарантировал коттедж), and breathed easier when he scrawled his signature and passed out the door (и с облегчением вздохнули, когда он нацарапал свою подпись и вышел за дверь).
