All this the man knew (все это человек знал). The old-timer on Sulphur Creek had told him about it the previous fall (тот старожил на Салфур-Крике рассказал ему об этом прошлой осенью; previous — предыдущий), and now he was appreciating the advice (и теперь он /высоко/ ценил = мог оценить этот совет). Already all sensation had gone out of his feet (он уже не чувствовал своих ног: «уже все ощущения ушли из его стоп»). To build the fire he had been forced to remove his mittens (чтобы разжечь костер, он вынужден был снять свои рукавицы; to remove — передвигать; убирать; снимать), and the fingers had quickly gone numb (и пальцы быстро окоченели: «стали окоченелыми»). His pace of four miles an hour (темп его /передвижения/ в четыре мили в час) had kept his heart pumping blood (/прежде/ заставлял его сердце подкачивать кровь; to keep — держать; хранить; /с последующим сложным дополнением/ заставлять, вынуждать; to pump — работать насосом; качать) to the surface of his body and to all the extremities (к поверхности его тела и ко всем конечностям). But the instant he stopped (но /в/ тот момент, /когда/ он остановился), the action of the pump eased down (действие насоса замедлило ход). The cold of space smote the unprotected tip of the planet (космический холод ударил /по/ незащищенному участку планеты; to smite — ударять, бить; поражать; tip — кончик; верхушка), and he, being on that unprotected tip (и он, будучи на этом незащищенном участке), received the full force of the blow (получил = испытал на себе всю силу этого удара; full — полный). The blood of his body recoiled before it (кровь его тела отступила в ужасе перед ним = этим холодом; to recoil — отскочить, отпрянуть /в страхе, в ужасе и т.п./). The blood was alive, like the dog (кровь была живая, как собака), and like the dog it wanted to hide away (и /так же/ как собака, она хотела спрятаться подальше; away — далеко; прочь) and cover itself up from the fearful cold (и укрыться от страшного холода; to cover up — спрятать, тщательно прикрыть; закрывать). So long as he walked four miles an hour (так долго как = пока он шел /со скоростью/ четырех миль в час), he pumped that blood, willy-nilly, to the surface (он подкачивал эту кровь волей-неволей к поверхности /тела/); but now it ebbed away and sank down into the recesses of his body (но сейчас она ослабела и забилась: «опустилась» в укромные уголки его тела). The extremities were the first to feel its absence (конечности первыми ощутили ее отсутствие). His wet feet froze the faster (его мокрые ступни заледенели первыми: «быстрее всех»), and his exposed fingers numbed the faster (и его неприкрытые пальцы закоченели первыми), though they had not yet begun to freeze (хотя они еще и не начали промерзать). Nose and cheeks were already freezing (нос и щеки уже замерзали = мертвели от холода), while the skin of all his body chilled as it lost its blood (в то время как кожа всего его тела озябла, так как она потеряла = от нее отлила кровь; to chill — охлаждать/ся/; холодеть).
All this the man knew. The old-timer on Sulphur Creek had told him about it the previous fall, and now he was appreciating the advice. Already all sensation had gone out of his feet. To build the fire he had been forced to remove his mittens, and the fingers had quickly gone numb. His pace of four miles an hour had kept his heart pumping blood to the surface of his body and to all the extremities. But the instant he stopped, the action of the pump eased down. The cold of space smote the unprotected tip of the planet, and he, being on that unprotected tip, received the full force of the blow. The blood of his body recoiled before it. The blood was alive, like the dog, and like the dog it wanted to hide away and cover itself up from the fearful cold. So long as he walked four miles an hour, he pumped that blood, willy-nilly, to the surface; but now it ebbed away and sank down into the recesses of his body. The extremities were the first to feel its absence. His wet feet froze the faster, and his exposed fingers numbed the faster, though they had not yet begun to freeze. Nose and cheeks were already freezing, while the skin of all his body chilled as it lost its blood.
But he was safe (но он был в безопасности). Toes and nose and cheeks would be only touched by the frost (пальцы ног, нос и щеки будут только тронуты морозом = чуть обморожены), for the fire was beginning to burn with strength (так как огонь /уже/ начинал разгораться: «гореть с силой»). He was feeding it with twigs the size of his finger (он подкармливал его = подкладывал туда веточки размером со свой палец). In another minute he would be able to feed it with branches the size of his wrist (через еще одну минуту = скоро он сможет подкладывать туда ветви размером со свое запястье; to be able to — мочь, быть в состоянии), and then he could remove his wet foot- gear (а потом он сможет снять свою мокрую обувь; to remove — передвигать; убирать; снимать), and, while it dried (и пока она /будет/ сохнуть), he could keep his naked feet warm by the fire (он сможет держать свои голые ступни в тепле: «теплыми» у огня), rubbing them at first, of course, with snow (растирая их поначалу снегом, конечно). The fire was a success (/да/, костер удался; success — успех, удача). He was safe (он был в безопасности). He remembered the advice of the old-timer on Sulphur Creek, and smiled (он вспомнил совет старожила на Салфур-Крике и улыбнулся). The old-timer had been very serious in laying down the law (этот старожил был очень серьезен, /когда/ утверждал; to lay down the law — устанавливать, формулировать закон; заявлять безапелляционно) that no man must travel alone in the Klondike after fifty below (что никакой человек = никто /не/ должен путешествовать в одиночку по Клондайку, /если мороз/ за пятьдесят /градусов/ ниже нуля). Well, here he was (ну а он был здесь); he had had the accident (с ним произошел: «он имел» несчастный случай); he was alone (он был один); and he had saved himself (и он спасся). Those old-timers were rather womanish (эти: «те» старожилы были словно женщины; rather — слегка, довольно; весьма; womanish — женоподобный; женский), some of them, he thought (некоторые из них, подумал он). All a man had to do was to keep his head (все, /что/ человек должен был делать — это не терять головы; to keep one’s head — сохранять спокойствие, присутствие духа; владеть собой), and he was all right (а у него /с этим/ было в порядке). Any man who was a man could travel alone (любой человек, который был /настоящим/ мужчиной, мог путешествовать в одиночку). But it was surprising (но это было удивительно), the rapidity with which his cheeks and nose were freezing (быстрота, с которой = с какой скоростью замерзали его щеки и нос). And he had not thought (и он не думал) his fingers could go lifeless in so short a time (/что/ его пальцы смогут стать безжизненными за такое короткое время). Lifeless they were (они были безжизненными), for he could scarcely make them move together to grip a twig (ибо он с трудом мог заставить их двигаться сообща, чтобы схватить веточку), and they seemed remote from his body and from him (и они казались /какими-то/ отдаленными от его тела и от него). When he touched a twig (когда он касался веточки), he had to look and see whether or not he had hold of it (ему приходилось смотреть, ухватил ли он ее или нет; to look — смотреть; to see — видеть, смотреть; whether — ли; hold — захват; удержание). The wires were pretty well down between him and his finger-ends (провода = связь между ним и кончиками его пальцев заметно ухудшилась; pretty well — очень, в большой степени; почти совсем; to be down — ослабевать, снижаться).
But he was safe. Toes and nose and cheeks would be only touched by the frost, for the fire was beginning to burn with strength. He was feeding it with twigs the size of his finger. In another minute he would be able to feed it with branches the size of his wrist, and then he could remove his wet foot-gear, and, while it dried, he could keep his naked feet warm by the fire, rubbing them at first, of course, with snow. The fire was a success. He was safe. He remembered the advice of the old-timer on Sulphur Creek, and smiled. The old-timer had been very serious in laying down the law that no man must travel alone in the Klondike after fifty below. Well, here he was; he had had the accident; he was
