Sulphur Creek had spoken the truth (тот человек с Салфур-Крика говорил правду) when telling how cold it sometimes got in the country (когда рассказывал, как холодно иногда становится здесь: «в этой местности»). And he had laughed at him at the time (а он /еще/ посмеялся над ним тогда)! That showed one must not be too sure of things (это показывало, /что/ нельзя быть слишком уверенным в чем-либо; one — один; также употребляется в неопределенно-личных предложениях; thing — вещь; дело). There was no mistake about it, it was cold (/не/ было никакой ошибки насчет этого = вне всякого сомнения, было /очень/ холодно). He strode up and down (он шагал взад и вперед; to stride — шагать /большими шагами/), stamping his feet and threshing his arms (топая ногами и молотя руками; arm — рука /от кисти до плеча/), until reassured by the returning warmth (пока не убедился, что согрелся: «пока /не стал/ успокоенным возвращающимся теплом»). Then he got out matches and proceeded to make a fire (потом он вытащил спички и принялся раскладывать костер; to make — делать; создавать; готовить, приготовлять). From the undergrowth (из подлеска), where high water of the previous spring had lodged a supply of seasoned twigs (куда высокая вода = наводнение прошлой весны прибило кучу высушенных веток; previous — предыдущий; to lodge — поместить; поселить; supply — поставка; запас; seasoned — выдержанный; высушенный в естественных условиях), he got his fire-wood (он взял: «получил» дрова для растопки). Working carefully from a small beginning (начиная осторожно с маленького костерка; to work — работать; делать; действовать; beginning — начало), he soon had a roaring fire (он вскоре получил пылающий костер; roaring — бурный, шумный; сильный), over which he thawed the ice from his face (над которым он растопил лед со своего лица) and in the protection of which he ate his biscuits (и под защитой которого он съел свои булочки). For the moment the cold of space was outwitted (на некоторое время он перехитрил холод: «холод космоса был обманут»; moment — короткий период времени). The dog took satisfaction in the fire (собака радовалась огню; to take satisfaction in — находить удовлетворение в), stretching out close enough for warmth (растянувшись достаточно близко /от костра/, чтобы было тепло: «для тепла») and far enough away to escape being singed (и достаточно далеко, чтобы избежать = не быть опаленной).
He pulled the mitten on hurriedly and stood up. He was a bit frightened. He stamped up and down until the stinging returned into the feet. It certainly was cold, was his thought. That man from Sulphur Creek had spoken the truth when telling how cold it sometimes got in the country. And he had laughed at him at the time! That showed one must not be too sure of things. There was no mistake about it, it was cold. He strode up and down, stamping his feet and threshing his arms, until reassured by the returning warmth. Then he got out matches and proceeded to make a fire. From the undergrowth, where high water of the previous spring had lodged a supply of seasoned twigs, he got his fire-wood. Working carefully from a small beginning, he soon had a roaring fire, over which he thawed the ice from his face and in the protection of which he ate his biscuits. For the moment the cold of space was outwitted. The dog took satisfaction in the fire, stretching out close enough for warmth and far enough away to escape being singed.
When the man had finished (когда человек закончил /есть/), he filled his pipe (он набил: «наполнил» свою трубку) and took his comfortable time over a smoke (и неторопливо и спокойно выкурил /ее/; take one’s time — не спешить; comfortable — уютный, удобный; расслабленный, спокойный; smoke — дым; курение). Then he pulled on his mittens (затем он натянул свои рукавицы), settled the ear-flaps of his cap firmly about his ears (натянул наушники своей шапки крепко = плотно на уши; to settle — поселить/ся/; устраивать/ся/; приводить в порядок, поправлять), and took the creek trail up the left fork (и отправился /по/ речной тропе вверх по левому рукаву /речки/; to take — брать; выбрать /дорогу, путь/, отправиться /по какой-либо дороге/). The dog was disappointed (собака была недовольна: «разочарована») and yearned back toward the fire (и стремилась назад к огню). This man did not know cold (этот человек не знал, /что такое/ холод). Possibly all the generations of his ancestry had been ignorant of cold (возможно, все поколения его предков не знали, /что такое/ холод; ignorant — невежественный; не знающий), of real cold (/что такое/ настоящий холод), of cold one hundred and seven degrees below freezing-point (холод /при температуре/ сто семь градусов ниже точки замерзания). But the dog knew (но собака знала); all its ancestry knew (все ее предки знали), and it had inherited the knowledge (и она унаследовала это знание). And it knew that it was not good to walk abroad in such fearful cold (и она знала, что не стоит: «было нехорошо» разгуливать в такой страшный холод; abroad — за границу; широко; повсюду). It was the time to lie snug in a hole in the snow (/сейчас/ было /самое/ время лежать в укрытии в ямке в снегу; snug — уютный; удобный; укрытый, защищенный от непогоды) and wait for a curtain of cloud to be drawn across the face of outer space (и ждать, /когда/ занавес из облаков задернется поперек лика космического пространства) whence this cold came (откуда этот холод пришел). On the other hand (с другой стороны), there was no keen intimacy between the dog and the man (/не/ было никакой особой близости между этой собакой и этим человеком; keen — острый; резкий; сильный, глубокий). The one was the toil-slave of the other (одна была /лишь/ рабой другого; toil — тяжелый труд; slave — раб), and the only caresses it had ever received (и единственные ласки, /которые/ она когда-либо получала) were the caresses of the whip-lash (были ласки кнута; whip-lash — ремень кнута; бечева плети) and of harsh and menacing throat-sounds that threatened the whip-lash (и резкие и угрожающие гортанные звуки, /которые/ предвещали /удары/ кнута; to threaten — грозить, угрожать; предвещать). So the dog made no effort to communicate its apprehension to the man (так что собака /даже/ не пыталась: «/не/ делала никаких попыток» поделиться своими опасениями с человеком; to communicate — говорить, сообщать; общаться). It was not concerned in the welfare of the man (она не беспокоилась о благополучии этого человека; concerned — заинтересованный; озабоченный, беспокоящийся); it was for its own sake that it yearned back toward the fire (/только/ ради собственного блага она стремилась назад к огню; for one’s own sake — для себя; из-за себя самого). But the man whistled (но человек свистнул), and spoke to it with the sound of whip-lashes (и заговорил с ней на языке кнута; sound — звук; смысл, суть, впечатление), and the dog swung in at the man's heels and followed after (и собака, поколебавшись, пошла за /ним/ следом; to swing — качать/ся/; колебаться, быть в нерешительности; поворачивать/ся/; идти мерным шагом; in — внутри; рядом, поблизости; at smb.'s heels — по пятам, по следам за кем-либо; to follow after /диал./ = to follow — следовать, идти за).
When the man had finished, he filled his pipe and took his comfortable time over a smoke. Then he pulled on his mittens, settled the ear-flaps of his cap firmly about his ears, and took the creek trail up the left fork. The dog was disappointed and yearned back toward the fire. This man did not know cold. Possibly all the generations of his ancestry had been ignorant of cold, of real cold, of cold one hundred and seven degrees below freezing-point. But the dog knew; all its ancestry knew, and it had inherited the knowledge. And it knew that it was not good to walk abroad in such fearful cold. It was the time to lie snug in a hole in the snow and wait for a curtain of cloud to be drawn across the face of outer space whence this cold came. On the other hand, there was no keen intimacy between the dog and the man. The one was the toil-slave of the other, and the only caresses it had ever received were the caresses of the whip-lash and of harsh and menacing throat-sounds that threatened the whip-lash. So the dog made no effort to communicate its apprehension to the man. It was not concerned in the welfare of the man; it was for its own sake that it yearned back toward the fire. But the man whistled, and
