alone; and he had saved himself. Those old-timers were rather womanish, some of them, he thought. All a man had to do was to keep his head, and he was all right. Any man who was a man could travel alone. But it was surprising, the rapidity with which his cheeks and nose were freezing. And he had not thought his fingers could go lifeless in so short a time. Lifeless they were, for he could scarcely make them move together to grip a twig, and they seemed remote from his body and from him. When he touched a twig, he had to look and see whether or not he had hold of it. The wires were pretty well down between him and his finger-ends.
All of which counted for little (/но/ все это не имело большого значения; which — какой, который; to count for — стоить, иметь значение; little — маленький; мало, немного). There was the fire (/у него/ был огонь), snapping and crackling and promising life with every dancing flame (потрескивающий и обещающий жизнь каждым /своим/ танцующим /язычком/ пламени; to snap — щелкать; to crackle — потрескивать, трещать). He started to untie his moccasins (он начал развязывать свои мокасины). They were coated with ice (они были покрыты льдом); the thick German socks were like sheaths of iron halfway to the knees (толстые немецкие носки были словно железные футляры до икр: «футляры из железа на полпути к коленям»); and the moccasin strings were like rods of steel (а завязки мокасин были словно стальные прутья: «прутья из стали») all twisted and knotted as by some conflagration (все покоробленные и переплетенные, как от большого пожара; to twist — крутить; искривлять; обвивать; to knot — связывать; завязывать узел; завязывать узлом). For a moment he tugged with his numb fingers (с минуту он дергал /их/ своими окоченевшими пальцами; moment — момент, минута, миг), then, realizing the folly of it, he drew his sheath-knife (потом, осознав бессмысленность этого, он вытащил свой охотничий нож; folly — безрассудство, глупость; причуда; sheath-knife — нож в футляре; охотничий нож).
But before he could cut the strings, it happened (но прежде чем он смог перерезать завязки, случилась беда: «это»). It was his own fault or, rather, his mistake (это было = случилось /по/ его собственной вине или, скорее, /из-за/ его ошибки). He should not have built the fire under the spruce tree (ему не следовало раскладывать костер /прямо/ под елью). He should have built it in the open (ему следовало разложить его на открытом пространстве). But it had been easier to pull the twigs from the brush (но /просто/ было легче вытаскивать веточки из подлеска; brush — кустарник; подлесок; валежник) and drop them directly on the fire (и бросать их сразу в огонь). Now the tree under which he had done this (сейчас = в то время, так вот, дерево, под которым он /все/ это делал) carried a weight of snow on its boughs (имело некое количество снега на своих сучьях; to carry — везти; нести; иметь при себе; weight — вес; масса; тяжесть; груз). No wind had blown for weeks (никакого ветерка /не/ было неделями; to blow — дуть), and each bough was fully freighted (и каждый сук был основательно нагружен /снегом/). Each time he had pulled a twig (каждый раз, /когда/ он вытаскивал веточку) he had communicated a slight agitation to the tree (он сообщал дереву небольшой толчок; agitation — волнение; взбалтывание, помешивание) — an imperceptible agitation, so far as he was concerned (незначительный толчок, как ему казалось; so far as — насколько; поскольку; concerned — заинтересованный; имеющий отношение к чему-либо, связанный с чем-либо; озабоченный, обеспокоенный), but an agitation sufficient to bring about the disaster (но толчок достаточный /для того/, чтобы вызвать катастрофу). High up in the tree one bough capsized its load of snow (высоко наверху дерева один сук сбросил: «опрокинул» свой груз снега). This fell on the boughs beneath, capsizing them (этот /снег/ упал на сучья пониже, опрокидывая /и/ их). This process continued, spreading out and involving the whole tree (этот процесс продолжался, /все больше/ распространяясь и вовлекая = увлекая за собой все дерево). It grew like an avalanche (он разрастался словно лавина), and it descended without warning upon the man and the fire (и он обрушился без предупреждения на человека и /на/ костер; to descend — спускаться, сходить; обрушиться, налететь), and the fire was blotted out (и костер был уничтожен; to blot out — вычеркивать, стирать; уничтожать)! Where it had burned was a mantle of fresh and disordered snow (/там/, где он /до этого/ горел, была мантия из = лежал свежий и неровный: «беспорядочный» снег).
All of which counted for little. There was the fire, snapping and crackling and promising life with every dancing flame. He started to untie his moccasins. They were coated with ice; the thick German socks were like sheaths of iron halfway to the knees; and the moccasin strings were like rods of steel all twisted and knotted as by some conflagration. For a moment he tugged with his numb fingers, then, realizing the folly of it, he drew his sheath-knife.
But before he could cut the strings, it happened. It was his own fault or, rather, his mistake. He should not have built the fire under the spruce tree. He should have built it in the open. But it had been easier to pull the twigs from the brush and drop them directly on the fire. Now the tree under which he had done this carried a weight of snow on its boughs. No wind had blown for weeks, and each bough was fully freighted. Each time he had pulled a twig he had communicated a slight agitation to the tree — an imperceptible agitation, so far as he was concerned, but an agitation sufficient to bring about the disaster. High up in the tree one bough capsized its load of snow. This fell on the boughs beneath, capsizing them. This process continued, spreading out and involving the whole tree. It grew like an avalanche, and it descended without warning upon the man and the fire, and the fire was blotted out! Where it had burned was a mantle of fresh and disordered snow.
The man was shocked (человек был потрясен/в шоке). It was as though he had just heard his own sentence of death (это было, как будто он только что услышал свой собственный смертный приговор: «приговор смерти»). For a moment he sat and stared at the spot where the fire had been (с минуту он сидел и /просто/ смотрел на то место, где /только что/ был огонь; moment — момент, минута, миг; to stare — пристально глядеть, вглядываться; уставиться). Then he grew very calm (потом он сделался очень спокоен; to grow — расти; делаться, становиться). Perhaps the old-timer on Sulphur Creek was right (возможно, тот старожил на Салфур-Крике был прав). If he had only had a trail-mate (если /бы/ только у него был попутчик; trail — тропа; след; mate — товарищ; напарник; помощник) he would have been in no danger now (он бы сейчас был в безопасности; to be in danger — быть в опасности). The trail-mate could have built the fire (попутчик смог бы разжечь костер). Well, it was up to him to build the fire over again (ну, /теперь/ он сам должен разжечь костер еще раз; to be up to him — ему решать; от него зависит; over again — опять, снова, еще раз), and this second time there must be no failure (и /на/ этот: «второй» раз /не/ должно быть никакого провала). Even if he succeeded (даже если ему удастся /разжечь костер/), he would most likely lose some toes (он, скорее всего, лишится нескольких пальцев /на ногах/). His feet must be badly frozen by now (его ступни, должно быть, к этому времени = уже сильно обморожены; badly — плохо; крайне, очень сильно), and there would be some time before the second fire was ready (и будет = пройдет некоторое время, прежде чем второй костер /будет/ готов).
Such were his thoughts (такими были его мысли), but he did not sit and think them (но он не сидел и /не/ думал их). He was busy all the time they were passing through his mind (он был занят /делом/ все это время, /пока/ они проплывали у него в голове: «проходили через его ум»). He made a new foundation for a fire (он сделал новое основание для костра), this time in the open (/на/ этот раз на открытом пространстве), where no treacherous tree could blot it out (где ни одно вероломное дерево /не/ могло бы уничтожить его). Next, he gathered dry grasses and tiny twigs from the high-water flotsam (затем он насобирал сухой травы и крошечных веточек, /оставшихся/ от наводнения: «высокой воды»; flotsam — плавающие или вынесенные на берег
