Большой дракон танцевал, кружился и вышагивал в воздухе над городом. Его шкура была лунного цвета, с поблескивающими чешуйками. Время от времени он начинал крутиться и скользить с завораживающей скоростью над крышами, наслаждаясь полетом и своим существованием.

Это было совершенно невозможно, подумал Бодряк. Он частично был заворожен прелестью открывавшегося вида, но небольшая группа клеток головного мозга с обратной стороны синапсов чертила свои наскальные рисунки на стенах удивления.

Это была чертовски большая ящерица, как в издевку говорили они. Должна весить тонны. Такой большой зверь не может летать, даже на прекрасных крыльях. И что должна делать большая летающая ящерица с большими чешуйками на спине?

В пяти сотнях футов над Бодряком струя бледно-голубого пламени взлетела в небо.

Но зверь не может подобного делать! Он же может спалить собственные губы!

Позади с открытым ртом стояла леди Рэмкин. А за ее спиной маленькие, запертые в клетку, орали и визжали драконы.

Огромная тварь развернулась в воздухе и стремглав налетела на крыши. Опять вылетело пламя. Чуть ниже вспыхнули желтые языки. Это произошло так тихо и молниеносно, что Бодряку потребовалось некоторое время осознать, что здания охвачены огнем.

– Бог мой! – кричала леди Рэмкин. – Посмотрите! Он же пользуется огнем, чтобы все сжечь! – Она повернулась к Бодряку, ее глаза беспомощно мерцали. – Вы понимаете, что мы стали свидетелями явления, которое не видывали уже в течение столетий?

– Да, этот чертов летающий аллигатор подожжет весь город! – прокричал Бодряк.

Она совсем не слушала его.

– Ведь где-то должна быть их колония, – сказала она. – И после стольких лет. Как вы думаете, где он живет?

Бодряк не знал. Но он поклялся, что узнает, и тогда задаст ему несколько весьма серьезных вопросов.

– Одно яйцо, – выдохнула леди-драконовод. – Только дайте мне в руки одно яйцо…

Бодряк в полном недоумении посмотрел на нее. Его осенило, что, возможно, в его характере есть серьезные изъяны.

Рядом с ними еще одно здание занялось огнем.

– Как далеко, – сказал он, медленно и тщательно выговаривая слова как маленькому ребенку, – эти твари могут летать?

– Они очень привязаны к своей территории, – пробормотала леди Рэмкин. – Согласно легендам они…

Бодряк понял, что его ожидает еще одна порция драконьего фольклора.

– Дайте мне только факты, миледи, – грубо оборвал он.

– На самом деле не очень далеко, – сказал она, отступая перед его натиском.

– Премного благодарен, мадам, вы очень помогли, – пробормотал Бодряк и бросился бежать.

Где-то в городе. Ибо вне горда не было ничего кроме лугов и болот. Он должен был жить где-то в городе.

Его сандалии хлопали на бегу о булыжники, пока он мчался по улицам. Где-то в городе! Что было, разумеется, совершенно нелепо. Совершенно нелепо и невозможно.

Он не заслужил этого. Дракон мог прилететь в любой из городов в любой из миров, подумал он, а он прилетел именно в мой…

В два счета он добрался до реки, где исчез дракон. Но клубы дыма оставались висеть над улицами города и многочисленные цепочки людей, разбегавшихся в стороны, образовывали линию от реки до разрушенных зданий[14]. Работа значительно затруднялась потоками людей, бегущих по улицам, неся свои пожитки. Большинство здания были из дерева и соломы, а потому не оставалось ни единого шанса.

На самом деле опасность была удивительно мала. Таинственно мала, если бы вы дали себе труд подумать над этим.

Бодряк тайком принялся вести дневник в эти дни, а потому записал разрушения, исполняя долг очевидца, возможно, делая тем самым мир более понятным.

Замечено: Каретный Двор (принадлежавший безобидному предпринимателю, который видел, как его новая карета исчезла в огне).

Замечено: Небольшая Лавка Зеленщика (с ювелирной точностью).

Бодряк был этим удивлен. Он когда-то покупал там яблоки, и там ничего не было такого, из-за чего дракон мог совершить преступление.

Все еще в мыслях о драконе, он подумал о пути назад в Дом Дозора. Если только вспомнить о всех этих дровяных складах, стогах сена, соломенных крышах и керосиновых лавочках, то могло привести в трепет кого угодно, и даже запугать до полусмерти, впрочем, не желая ничего плохого городу.

Лучи восходящего солнца с трудом проникали сквозь клубы дыма, когда Бодряк открыл дверь. Это был дом. Не та маленькая комнатка над свечной лавкой в Фитильном переулке, в которой он спал, а эта отвратительная коричневая комната, пахнувшая нечищенными дымоходами, трубкой сержанта Двоеточие, таинственными личными проблемами Валета и совсем свежим запахом полировки доспехов Морковки. Но она была почти как дом.

Там никого не было. Это его совершенно не удивило. Он зашел в свой кабинет и откинулся на стуле, чью подушку выбросил из своей корзинки, испытывая отвращение, невыдержанный пес, надвинул шлем на глаза и попытался все обдумать.

Ничего хорошего не приходило в голову. Дракон исчез среди дыма и всеобщего замешательства так же внезапно, как и появился. Времени для этого было предостаточно. Этот зверь обретался где-то в другом месте, исчезнув…

Он был прав. Болотная птица! Но где начинать поиски этого чертового громадного дракона в этом городе с его миллионом жителей?!

Он ощутил, что его правая рука, совершенно не спрашивая его согласия, полезла в нижний ящик стола, и тремя пальцами, действующих по приказу какой-то задней части мозга, вытащил бутылку. Это была одна из тех бутылок, что опустошаются сами по себе. Разум подсказывал ему, что иногда ему нужно было в конце концов начать очередную бутылку, сломать печать и увидеть, как янтарная жидкость поблескивая вливается в горло. Это было просто потому, что он не мог вспомнить ощущения. Все было так, как если бы бутылки прибывали на две трети пустыми…

Он уставился на этикетку на бутылке. Это должна была быть бутылка Виски Старого Медвежьего Объятия под названием Старая Выдержанная Драконья Кровь. Дешевый и сильный, им можно было бы