Библиотекарь закатил глаза. Это было странно, ощутил он, что так называемые разумные псы, лошади и дельфины никогда не испытывают трудностей с тем, чтобы указать человеческим существам на жизненно важные новости текущего момента, например, что трое детей потерялись в пещере, или что поезд направился по пути, ведущему к мосту, который размыт дождями или что-нибудь подобное, в то время как он, только из-за пригоршни хромосом одетый в жилетку, испытывает трудности, уговаривая какого-то человека выйти под дождь. И только потому, что ты не можешь разговаривать с людьми.
– У-ук! – сказал он и поманил за собой.
– Я не могу покинуть кабинет, – сказал Морковка. – Я получил Приказ.
Библиотекарь скрутил верхнюю губу как штору на окне.
– Это шутка? – спросил Морковка.
Библиотекарь покачал головой.
– Кто-то совершил преступление, верно? – сказал Морковка.
– У-ук.
– Тяжелое преступление?
– У-ук.
– Вроде убийства?
– И-ик.
– Хуже чем убийство?
– И-ик!
Библиотекарь направился к двери и настойчиво подпрыгнул вверх и вниз.
Морковка проглотил комок. Приказы приказами, да, но тут было кое-что поважнее. Люди в этом городе были способны на все что угодно.
Он надел нагрудник, нацепил на голову блестящий шлем и направился к двери.
Тут он вспомнил о своих обязанностях. Он вернулся к столу, нашел пачку бумаги и старательно написал: Вышел Для Борьбы с Преступлением, Пожалуйста Обратитесь Немного Позже, Благодарю Вас.
Затем он вышел на улицы города, обретший блеск доспех и лишенный страха.
Верховный великий магистр поднял руки.
– Братия, – сказал он, – давайте начнем…
Это было так просто. Все, что нужно было сделать, так это канал, по которому великий септический резервуар ревности и лебезящей обиды, которой Братия обладали более чем в достатке, прольется смиренным дождем на их житейские неприятности, которые владели ими в большей степени, чем ревущее зло, а затем открыть свой собственный ум…
…для места, где бродят драконы.
Бодряк обнаружил, что его схватили за руку и втащили внутрь. Позади него с громким щелчком захлопнулась тяжелая дверь.
– Это лорд Маунтджой Беззаботночешуйчатый Ударяющийкогтем III Анка, – сказал призрак, одетый в огромные и внушающие ужас доспехи. – Знаете, я совсем не уверен, что он сможет прыгнуть выше крыши.
– Не сможет? – пятясь, сказал он.
– Ему ведь на самом деле нужны вы оба.
– Конечно, отчего бы и нет, – прошептал Бодряк, пытаясь плечом, как лезвием отыскать путь наружу за дверь.
– Вы меня обяжете? – прогрохотал призрак.
– Что?
– Ах, не будьте брезгливым, человек. Просто вы должны помочь ему подняться в воздух. У меня есть одна хитрая штучка. Я знаю, что это жестоко, но если он не сделает этого вечером, то пойдет на отбивную. Спасение самого пригодного и все такое, разве не понятно.
Капитан Бодряк пытался овладеть собой. Он находился в присутствии шести сексуально озабоченных вероятных женщин-убийц, хотя истинный пол было весьма трудно определить под этими странными бесформенными одеждами. Если это не была женщина, то выражение «у меня есть одна хитрая штучка» вызвало к жизни мысленные образы, которые время от времени его преследовали. Он знал, что богатые делают совсем по-другому, но это заходило слишком далеко.
– Мадам, – холодно сказал он. – Я – офицер Дозора и должен вас предупредить, что предпринимаемые действия, на которые вы намекаете, нарушают законы города… – а также подвергают опасности множество чопорных богов, молча добавил он, – и должен вас уведомить, что лорд должен быть незамедлительно освобожден целым и невредимым…
Призрак с недоумением воззрился на него.
– Почему? – сказал он. – Это же мой чертов дракон.
– Хотите еще глоток, не-капрал Валет? – нетвердо сказал сержант Двоеточие.
– Не откажусь от предложения, не-сержант Двоеточие, – сказал Валет.
Они со всей серьезностью отнеслись к неподозрительности. Это вынудило отвергнуть большинство таверн Морпорка, расположенных на берегу реки, где они были хорошо известны. Сейчас они пребывали в одной вполне приличной таверне в нижнем Анке, где старались не высовываться, насколько это возможно. Прочие посетители принимали их за артистов кабаре.
– Я подумал, – сказал сержант Двоеточие.
– Что?
– Если бы мы купили бутылку или две, то могли пойти домой и были бы по-настоящему вне подозрений.
Валет немного подумал над сказанным.
– Но он приказал, что мы должны держать наши уши открытыми, – сказал он. – Мы полагаем, как он сказал, отыскать кое-что.
– Мы сможем проделать это у меня дома, – сказал сержант Двоеточие. – Мы могли бы прислушиваться всю ночь напролет, изо всех сил.
– Хорошая мысль, – сказал Валет.
И вправду, чем больше он думал над предложением, тем более оно становилось привлекательнее и привлекательнее.
– Но вначале, – провозгласил он, – я должен нанести визит.
– Я тоже, – сказал сержант. – Это расследование может немного подождать, не так ли?
Они, пошатываясь, вышли в переулок за таверной. Было полнолуние, но обрывки грязных облаков закрыли луну. Пара приятелей, ни о чем не подозревая, столкнулась друг с другом в кромешной тьме.
– Это вы, сыскарь сержант Двоеточие? – сказал Валет.
– Верно! А сейчас не могли бы вы сыскать дверь в туалет, сыскарь капрал Валет? Мы по-видимому разыскиваем небольшую, темную дверь, ха-ха-ха.
Последовал лязг и грохот, вслед за невнятными ругательствами Валета, перебиравшегося через переулок, а затем вой и мяуканье непомерно расплодившегося кошачьего населения Анк-Морпорка, улепетывавшего у него между ногами.
– Кто тебя любит, киска? – сказал Валет, переводя дыхание.
– Нужда заставит, а как же, – сказал сержант Двоеточие и налетел на близлежащий угол.
Его частные размышления были прерваны хрюканием капрала.
– Вы здесь, сержант?
– Сыскарь сержант к вашим услугам, Валет, – вежливо ответил сержант Двоеточие.
У Валета изменился голос, он стал более настойчивым и внезапно слишком трезвым.
– Не писайте, сержант, я только что видел дракона, который полетел прочь!
– А я видел полет лошади, – сказал сержант Двоеточие, негромко икая. – А также полет дома. Я даже видел полет лужайки. Но я никогда не видел полет дракона.
– Конечно вы видели, зануда, – настойчиво сказал Валет. – Послушайте, я ничего не путаю! У него были крылья, похожие на… на огромные большущие крылья!
Сержант Двоеточие величественно повернулся. Лицо капрала стало таким белым, что было видно в
