– Если что сказать хочешь, так говори.
– Я потом, батя, чтоб умы в соблазн не вводить. – Отец Сергей нахмурился и покачал головой, а Даниле все не сиделось, точно в его стуле торчал гвоздь. Едва рабочие ушли из дома, как он выпалил: – Покойничек у нас гуляет…
– Да что ты говоришь-то? – перекрестился батюшка. – Как тебе не стыдно богохульничать?
– А вы сами посмотрите, – насупился Данила. Мы с Сенькой с готовностью вскочили, а батюшка досадливо махнул рукой, но пошел с нами. Само собой, мы вышли все к той же аллее. – Вот, – ткнул Данила пальцем в могилу Турка. – Полюбуйтесь.
Могила ничуть не изменилась. Я нахмурилась, мне уже все это поднадоело, но вдруг я увидела следы. Они начинались от самой могилы и выходили на асфальтированную дорожку, где и терялись. Вокруг земля была ровненькой, без единой отметинки, и следы в самом деле выглядели подозрительно.
– Вот, – повторил довольный Данила, а батюшка рассердился:
– Следы, ну и что ж такого? Мало ли кто могилу навещал?
– Так следы-то в одном направлении, батя.
– Пустой ты человек, Данила. Одна суета в тебе. И не волнуй меня глупостями. – Отец Сергей зашагал по аллее, Данила плелся рядом и повторял:
– Молебен бы надо, батя, а то начнет шастать, как наш граф, никакого покоя не будет.
Мы с Сенькой замыкали шествие, переглядываясь.
– Думаешь, он вправду вылез? – спросил племянничек.
– Кто?
– Турок, конечно.
– Что за глупость? – возмутилась я и задумалась, вспомнив ночные события.
Два дня ничего не происходило, даже Родионов не показывался. Сенька целыми днями пропадал на пару с Федором Михайловичем Достоевским, а я помогала Пелагее по хозяйству. На третий день я мыла посуду после обеда, когда прибежал Сенька и заявил:
– Мороз приехал, возле Турковой могилы ходит, а с ним еще двое.
Я бросила посуду и понеслась к аллее, хотя объяснить, чего это меня так разбирает, я и самой себе не могла. Мы укрылись в кустах по соседству и смогли лицезреть Мороза, который в некоторой задумчивости стоял возле могилы дружка. Две личности внушительной комплекции замерли поодаль и гневно посматривали по сторонам, как видно, таким нехитрым способом намекая на свою готовность защитить хозяина, а может, просто пытались убедить его в своей нужности.
В общем, ничего интересного не происходило, бросать посуду нужды не было. Через пять минут Мороз отбыл, а я путем нехитрых подсчетов выяснила, что сегодня девять дней, как Коля помер, и навестить его по православным традициям лучший друг был просто обязан.
– Ну и что? – ворчала я, когда мы с Сенькой возвращались. – Приехал и приехал, чего ты меня взбаламутил?
– Мороз могилой интересовался, – сообщил племянничек. – Венки снимал, а могила-то чудная стала, будто просела.
– Ты себе голову ерундой не забивай, не бери пример с Данилы. А могила просела совершенно естественно… Ладно, лучше Достоевского читай.
Ближе к вечеру наконец-то прибыл Родионов.
– Какие новости? – накинулась я на него. – Эксгумацию проводить будут?
– Нет оснований.
– Как нет? – возмутилась я. – Говорю, в гробу героин, неужели не ясно? Сегодня господин Мороз приезжал, наверное, хотел убедиться, что его добро в надежном месте, надежнее, чем в банке.
– По городу странные слухи ползут, – хмурясь, сообщил Родионов. – Будто Турок вернулся.
– Как это? – опешила я. – Турок же того… по соседству зарыт?
– Может, для кого и зарыт. Один человечек сообщил, что звонили Морозу домой, и звонил вроде бы Турок.
– Зомби, что ли? – еще больше растерялась я.
– Может, и зомби.
– Глупости. Я Колю лично видела…
– Ага, – кивнул Александр Сергеевич. – Я тоже видел. А еще патологоанатомы, многочисленная родня и дружки.
– Значит, это глупая шутка.
– Может, и не шутка, и вовсе не глупая. Говорят, Турок Мороза в своей смерти обвинил: мол, ты убил меня, а мне без дружка невесело, и я, пожалуй, тебя с собой прихвачу.
– Да это черт знает что такое, – возмутилась я. – Чепуха, кто в нее поверит?
– Не знаю. Говорю, что слышал. Народ слегка занервничал, и очень может быть, что у некоторых людей к вашему кладбищу интерес появится. Так что поаккуратнее.
Слова Родионова весь вечер не давали мне покоя, да и ночью спала я плохо и все к чему-то прислушивалась. Ровно в половине первого раздался тихий свист. Поначалу я подумала: может, это птица
