бежала. Кузя несся рядом и ужасно сопел.

– Потише ты, – проворчала я и, потеряв бдительность, едва не наткнулась на парней с лопатами. Они стояли на узком пятачке возле склепа Салтыковых и разговаривали.

– Здесь кто-то есть, – бормотал один.

– Вот придурок.

– Говорю тебе, есть.

– Идем, чего тут стоять.

– Куда идти-то, не видишь, с тропинки сбились, кругом одни ограды, вот чертово место.

В этот момент из-за облака как по заказу выплыла луна, парни повернули головы, высматривая путь, и дружно сказали:

– Ой… – А я чертыхнулась: прямо передо мной на фоне бело-розового мрамора салтыковского склепа сидел Упырек. В свете луны физиономия его казалась серой, уши вроде бы еще больше заострились, а обычно красные глазки прямо-таки горели огнем. Он улыбнулся и явил миру самые настоящие клыки. Тут из темноты вынырнуло еще одно существо, чумазое и невероятно похожее на чертенка, давно не мытые волосы стояли дыбом, наподобие рожек. Впрочем, для Чугунка это было обычным делом. Ко всему прочему, мерзавец приделал себе хвост и ненавязчиво им помахивал.

– Привет, – сказал Упырь весело. – Копать надумали?

– Угу, – промычали в ответ парни, так что неясно было: пришли они в себя или еще больше тормозят.

– А дружок-то ваш тю-тю. Уж три дня как ушел. Так что если вы к нему, то опоздали.

– Ты кто? – вполне членораздельно спросил один из парней, а Серега Клюквин честно ответил, вроде бы даже обидевшись:

– Упырь.

– Полнолуние, – вздохнул рядом с ним Васька-негодник. – Граф на охоту выйдет. Слышь, Упырек, может, нам того… спрятаться на всякий случай?

– А вот и граф, – испугался Упырь, а на аллее возникла огромная тень и начала приближаться. Двое с лопатами все еще стояли без движения, но очнуться могли в любой момент, чего доброго, с перепугу стрелять начнут и дурацкая шутка дорого обойдется.

– Вперед, – приказала я Кузе. Он в два прыжка достиг тропинки, но кинулся вовсе не на парней, как я просила, а рванул за таинственной тенью, потом, словно опомнившись, жалобно заскулил и повернул назад, Упырь с Чугунком к этому моменту растворились под землей, а парни, побросав лопаты, кинулись по дорожке. Они бежали в одну сторону, а я в другую, очень мне хотелось поймать с поличным шатуна-графа. Но ни его самого, ни даже его тень догнать не удалось. Очень сильно разозлившись, я вернулась к салтыковскому склепу. За это время Кузя тоже исчез, и я даже догадывалась куда. Нащупала на земле возле склепа доску, приподняла ее и крикнула в темноту:

– Немедленно вылезайте оттуда, Кузя, слышишь, хоть ты будь человеком. Чугунок, я тебя под замок посажу, а Кузю на цепь. А ты, Упырь… вылазьте немедленно.

– В ответ ни звука. Я была уверена, что мальчишки внизу, и даже видела мысленным взором, как Васька прикрывает пасть собаке, чтобы та ненароком не залаяла, однако лезть без фонаря в склеп поостереглась и в крайней досаде отправилась к дому. Завтра я найду этих мерзавцев и такое им устрою… чертям тошно станет. Подойдя к дому, я увидела, что почти во всех окнах горит свет, а на крыльце стоят батюшка и сонный Данила.

– Чего случилось-то? – спросил Данила испуганно.

– Понятия не имею, – покривила я душой. – Огни увидела вон в той стороне, пошла взглянуть. Вроде кричал кто-то. Вы слышали?

– Слышали, – крестясь, ответил батюшка.

– А ты где был? – как бы между прочим спросила я Данилу.

– Как где? – удивился он. – Спал. Меня батя разбудил.

– Ага, – хмыкнула я. – А Сеньку не видели?

– Семен спит, – ответил батюшка.

Сенька в самом деле спал. Я ухватила его за плечи, встряхнула пару раз и предупредила:

– Ты уже проснулся, если, конечно, это сон, а не глубокий обморок, в этом случае я отправлю тебя в больницу на все каникулы.

Сенька открыл глаза и заявил:

– Я ребенок, и так обращаться со мной антигуманно.

– Хорошо, гуманист, спи дальше. Завтра поговорим. – Я перевела взгляд на открытый том Достоевского и в сердцах добавила: – Совести у тебя нет. – После чего покинула комнату.

Батюшка с Данилой все еще стояли на крыльце, а я сказала:

– Пожалуй, стоит позвонить Родионову.

– Хочешь, с тобой пойду? – предложил Дьяконов, но я от предложения отказалась, мысленно обозвала его лицемером и потрусила к центральным воротам, там неподалеку, на троллейбусной остановке, был телефон-автомат. Родионов спал, что неудивительно, но это почему-то показалось мне обидным.

– Турка пытались вырыть, – заявила я. – Только благодаря детям и собаке удалось этого избежать. Будет эксгумация, или вы дождетесь, что героин свистнут?