батя, так нельзя… возмущает меня это, возмущает так, что выговорить не могу.

– Нельзя давать волю своему гневу, – наставительно изрек батюшка, но как-то неуверенно. – Властям виднее, и не твоего ума дело в их соображения входить.

– Да какие тут соображения? – кипятился Данила. – Дали в лапу, вот и все соображения. Дождутся они у меня, обегать будут наше кладбище за тридевять земель.

– Данила, – возвысил голос отец Сергей, тот повернулся к иконе, перекрестился и пробормотал:

– Прости меня, грешного… и все же, батя, надо бороться.

– Ты лучше чаю выпей и скажи, где всю ночь болтался? Дарья Сергеевна, вы ему денег не давайте, он с пенсии, конечно, вернет, но духом слаб, и беречь его надобно от соблазнов, чтоб легче ему было себя превозмочь. – Я покраснела, устраиваясь за столом, избегая батюшкиного взгляда. – И рассказов его не слушайте. Ведь все врет. Хотя врет складно и даже жалобно. Данила, что вчера Дарье Сергеевне врал и зачем деньги выпросил, ведь сказано было: терпи, преодолей себя, а ты опять в опохмелку.

– Батя, две могилы разом роют, надо в колокола бить.

– Ополоумел, что ли? Зачем же в колокола?

– Народ собирать, чтоб прекратить надругательство над святой землей. У меня два дружка здесь неподалеку живут, втроем мы с этими…

– Умолкни, – нахмурился отец Сергей. – Не греши и меня в сомнения не вводи. – Батюшка покачал головой и перекрестился.

– А что случилось? – рискнула я задать вопрос.

– Бандюков хоронят! – рявкнул Данила.

– Ну и что? – растерялась я.

– Как что? На кладбище давно хоронить запретили, а этим на новом кладбище не лежится, им сюда надо, чтоб с одной стороны граф, а с другой князь. Вот и выправляют разрешения, вроде здесь родственники и к ним под бок эти… А чиновники наши за деньги какую хошь родню найдут, пусть даже и на кладбище… Тьфу, одно слово – христопродавцы.

– Выходит, кто-то получил разрешение похоронить здесь близких? – начав соображать, спросила я.

– Не кто-то, а бандиты. Пойдем, – неожиданно позвал Данила. Мы вышли из дома и направились по аллее. Возле склепа купца Мордасова мы свернули на асфальтированную тропинку, прошли метров триста, и Данила сказал:

– Вот, полюбуйся, аллея бандитской славы.

Поначалу не поняв, что он имеет в виду, я внимательнее пригляделась к памятникам. Вне всякого сомнения, поставлены они были недавно, хотя могли бы поспорить великолепием со старинными надгробиями. Черные мраморные кресты в человеческий рост, склоненные ангелы, тяжелые цепи. «Корольков Сергей Георгиевич», – прочитала я на близлежащем камне, даты указывали, что скончался он в возрасте двадцати семи лет. Сосед его был еще моложе. Ангел из белого мрамора безутешно лил слезы, а внизу была выбита надпись: «Спи спокойно, брат».

– Да, – протянула я, оглядываясь. Насчитала одиннадцать памятников и увидела почти под самой липой двоих рабочих, они рыли могилу, другая рядышком уже была готова.

– Креста на вас нет! – крикнул им мой спутник и погрозил кулаком.

– Что ты орешь? – начал урезонивать его дядька лет шестидесяти в старой спецовке. – Мы, что ли, виноваты? Начальство разрешило, а нам что? Где сказали, там и роем.

– Кого хоронить будут? – подходя ближе, спросила я.

– Кого, – невесело хмыкнул дядька, – дружков, должно быть. Вон их сколько в землю слегло, наверное, скучают.

– Вы что, газет не читаете? – вступил в разговор его напарник, мужчина лет тридцати. – У нас два почетных трупа: первого в машине взорвали, а второго пристрелили в собственной квартире.

– Ничего такого я не слышала, – пробормотала я, вдруг сообразив, что застреленный, возможно, Турок. – Когда похороны?

– Одного сегодня в час дня хоронить будут, а другого завтра…

– Как же можно их здесь хоронить? – начал кипятиться Данила. – Пусть бы себе лежали на новом кладбище, никто бы не возражал, и даже наоборот. А за что ж им такая честь, чтоб рядом с графьями да князьями и по соседству с церковью?

– Надоел ты, Данила, – вздохнул молодой. – Нам от этих похорон ни жарко, ни холодно, всех радостей- то, что по бутылке дадут. А копать здесь одна морока, не развернешься. В тот раз на жмурика наткнулись, пришлось левее брать, вышла не могила, а хрен знает что… Сказано копать, значит, копаем. На то начальство есть. Говорят, у убиенного бабка здесь лежит, вон там. – Парень ткнул пальцем за свою спину, где за покосившейся некрашеной оградой из земли без холмика торчал железный крест.

– А где написано, что тут его бабка? – в два прыжка достигнув ограды, возопил Данила. – Где? Здесь ни одной буковки. Могила лет двадцать как брошена, вон заросла вся.

– Значит, по номеру установили. Вот уж бабка сегодня порадуется, что внучек под боком.

Данила продолжал возражать, рабочие начали злиться, и я с трудом увела его, подхватив под руку.

– Нет, я это дело как-нибудь прекращу, – тряс головой Данила Дьяконов и, оглядываясь на свежевырытую могилу, грозил кулаком. – Они у меня отсюда точно горох посыплются.

– Кто? – насторожилась я.

– Все, кто незаконным путем… – Мы уже выбрались к церкви, где вовсю шли строительные работы.