– Ждите, – пролепетала я и повесила трубку.

Ровно в четыре я покинула здание школы и возле дыры в заборе увидела Родионова с гвоздикой в руках. Эта самая гвоздика вызвала у меня что-то вроде столбняка. С одной стороны, как будто совсем неплохо, что Родионов стоит, как пень, улыбается и держит ее в руках, точно боевое знамя. Очень глупо, по-моему, отправляться с цветами, то есть цветком, к подозреваемому в убийстве. С другой стороны, Родионов успел показать себя таким хитрецом, и очень может быть, что гвоздика – лишь средство окончательно меня запутать, я потеряю бдительность, а он… В общем, подходя к Александру Сергеевичу и принимая из его рук цветок, я так и не решила: радоваться мне или грохнуться в обморок, потрясенной людским коварством.

– Это вам, – сказал он и попробовал улыбнуться шире, чем обычно, но только зря старался: этому его жесту воспрепятствовало строение ротовой полости. – Сегодня не так жарко, – добавил он.

– Да, – кивнула я и, опомнившись, поблагодарила за гвоздику, прикинула, куда ее можно сунуть, но, кроме дамской сумочки, у меня с собой ничего не было, и пришлось нести ее на виду у всего человечества, а между прочим, возле окна тренерской с открытым ртом замерла Светка, и завтра… Разозлившись, я ухватила Родионова под руку, повела его по аллее и улыбнулась так широко, точно затеяла с ним соревнование.

Минут двадцать мы упорно говорили о погоде, о предстоящем отпуске (в основном – моем), непонятно как прошли мимо моего дома и в конце концов оказались в кафе «Морозко». И, только сделав заказ, я вроде бы опомнилась и решила спросить:

– Вы хотели поговорить со мной?

– Я? – Родионов вроде бы удивился и даже посмотрел по сторонам, точно искал свидетелей, способных подтвердить, что, мол, точно, было дело, глаза его при этом сделались пронзительно чистыми, и это окончательно убедило меня в том, что передо мной законченный лицемер. Я стремительно поднялась, уронив стул, и заявила:

– Притворщик. – Шарахнулась в сторону, вспомнила про гвоздику, положила ее на стол и опрометью бросилась из кафе. Родионов сидел с открытым ртом и признаков жизни не подавал.

Я летела по улице, не чувствуя ног, сумка сорвалась с плеча и грохнулась на асфальт, я притормозила, наклонилась за ней и сделала первый вдох. В этот момент в ближайших кустах возникла голова Кузи и слабо тявкнула, а затем появилась рука моего племянника и прикрыла собаке пасть, после чего и пасть и рука незамедлительно исчезли. Я бросилась в кусты, точно носорог, пылая гневом, но никого там не обнаружила.

– Сенька! – заорала я. Ни его, ни собаки. – Сумасшедший дом какой-то…

Веселую троицу я застала во дворе, Кузя дремал возле будки, Сенька играл в баскетбол с ребятами постарше, а Чугунок делал ценные замечания по поводу чужой игры, которые вот-вот грозили закончиться для него хорошим нагоняем. Все трое дружно делали вид, что не заметили моего появления. Я немного постояла в досягаемой близости, прикидывая, стоит сказать им что-нибудь ласковое или это подождет, и отправилась домой.

Где-то через полчаса позвонил Родионов, а я, услышав его голос, бросила трубку и больше к ней не прикасалась. В моем дурном настроении был повинен не столько Родионов, сколько я сама: при воспоминании о том, как я вела себя в кафе, волосы у меня буквально становились дыбом.

– Я ненормальная, – повторяла я, носясь по квартире общей площадью семьдесят квадратных метров. – А он притворщик… и… надо это как-то прекращать.

В восемь, загнав мальчишек домой и накормив их ужином, я устроилась возле телевизора с намерением послушать городские новости. День прошел спокойно: ни пожаров, ни трупов. С некоторым чувством досады я нажала кнопку на пульте, швырнула его в сторону и просидела с книгой в руках до половины десятого, говорю «просидела», потому что ни разу ее не перелистала.

Без пятнадцати десять я вышла на ежевечернюю пробежку и обнаружила Андрюху Коломейцева, который, застенчиво улыбаясь, стоял на углу в спортивном костюме. Не говоря ни слова, я направилась в сторону стадиона, по громкому сопению за спиной определив, что Андрюха присоединился ко мне. Мы как раз сворачивали в переулок, который вел непосредственно к воротам стадиона, когда из-за угла соседнего дома вывернула машина. Все дальнейшие события развивались так стремительно, что я с трудом могу восстановить их последовательность. Появившись из-за угла, машина набрала скорость и влетела на тротуар, Андрей крикнул: «Дарья!» – я обернулась и в ужасе замерла. Участковый прыгнул в мою сторону, я полетела в кусты от удара в грудь, а Андрюха упал, кувыркнулся и только чудом избежал колес явно свихнувшейся «Нивы». Машина притормозила и начала разворачиваться. Я бросилась к Андрюхе, который почему-то не шевелился, и заорала во все горло, потому что поняла: тот, кто сидел в «Ниве», в самом деле спятил и твердо вознамерился нас переехать. Ухватив Андрюху за шиворот, я попыталась оттащить его в кусты, прекрасно понимая, что шансы спастись равны нулю. Но я все-таки попробовала, и тут случилось нечто совершенно невероятное. Когда «Нива» была от нас не более чем в пяти метрах, грохнул выстрел, затем еще один и еще, машину занесло влево, и этих нескольких секунд мне как раз хватило, чтобы добраться до кустов вместе с участковым. Машина каким-то фантастическим образом развернулась почти на месте и скрылась в переулке, а я оказалась в объятиях Родионова и, вместо того, чтобы вести себя достойно и попытаться задержать свихнувшуюся «Ниву», уткнулась лицом в его грудь и даже всхлипнула.

– Как раз этого я и боялся, – пробормотал Александр Сергеевич, пряча пистолет в ветровку. А я пришла в себя, отстранилась, пытаясь понять, что он имел в виду, и все свое внимание сосредоточила на Андрюхе. Тот был в сознании и громко поскуливал, держась за правую ногу.

– Его не задело? – спросил Родионов, положив руку на плечо, мое, а не Андрюхино.

– Ударило бампером. – Ощупав ногу друга детства, я поняла, что она сломана, и скорее всего в двух местах. – Потерпи, – попросила я. – Сейчас «Скорую» вызовем.

– Я терплю, – отозвался Андрюха. Голос его дрожал, а зубы клацали довольно громко.

– Ты меня спас, – похвалила я.

– А ты меня. Как думаешь, он чокнутый или просто пьян в стельку?

– Чокнутый, – решила я, а Родионов сказал:

– Здесь рядом телефон. – Но не успел пройти и нескольких метров, как послышалась милицейская сирена, а затем и сама милиция в виде патрульной машины явилась нашим очам.