– Я с понедельника в отпуске… но ничего, задержусь. Паша, я тут… у тебя десять минут найдется?

Паша нахмурился, сел на стул и с видом высочайшего внимания уставился на меня. А я стала ерзать. Одно дело – просить его помочь с ремонтом в школе, и совсем другое…

– Паша, ты Зюзю знаешь?

– Кого?

– Зюзин…

– Это его на днях нашли с удавкой на шее? Слышал.

– Извини, пожалуйста, что я спрашиваю, для меня это очень важно… Пацаны болтали, он имел какое-то отношение к Шмелеву.

– Не смеши, – фыркнул Паша. – Зюзя этот – просто наркоша. А пацаны твои любят сказки рассказывать.

– Но ведь парня-то задушили?

– Ну и что? Придушил такой же урод. Они из-за дозы родную маму почикают и глазом не моргнут.

– А в милиции говорят, убийство тщательно спланировано…

– Говорят, в Москве кур доят…

Совершенно неожиданно для себя я вдруг заревела и пробормотала, закрывая рот ладонью:

– Это я его нашла…

– Кого? – нахмурился Паша, слегка подпрыгнув на стуле.

– Да Зюзю этого. Он в шифоньере сидел. И теперь мне от милиции покоя нет. Боюсь посадят.

– Куда? – Глаза Паши полезли на лоб.

– Господи, куда сажают? В тюрьму, естественно. Они думают, это я его убила.

Паша отреагировал на мое заявление совершенно неожиданно: засмеялся, точнее сказать, заржал, как лошадь.

– И чего тут смешного? – обиделась я.

– Менты, конечно, придурки, но они же не идиоты. В нашем районе каждая собака знает, что ты… в общем, хороший человек.

– Ты это серьезно? – опешив на мгновение, спросила я.

– Насчет чего? – опять нахмурился Паша.

– Ну… насчет того, что они знают… хотя, с другой стороны, если б они всерьез подозревали меня в убийстве, то уж, наверное, арестовали бы…

– Не чуди, – хмыкнул Паша. – Пройдет неделька, и менты отыщут какого-нибудь наркошу, он и кокнул. А то, что к тебе прицепились, так у них работа такая – цепляться. – И без всякого перехода сообщил: – У Зюзи брательник серьезным пацаном был, но помер. Прошлой весной. А Зюзя никому не нужен.

Я чуть было не рассказала ему о фотографии, но вовремя прикусила язык.

Паша ушел, а я уставилась на телефон. На месте не сиделось, душа после беседы с Упырем с его таинственными намеками на городские новости рвалась к действию. То, что разговор с Пельменем ничего не даст, было ясно с самого начала: Паша не из тех людей, кто языком болтает, кроме сомнительного комплимента, я от него ничего не услышала, и его заверения меня ничуть не успокоили. Что-то такое Зюзя увидел и поплатился за это жизнью. Самое скверное, что это «что-то» видели еще четверо. Сейчас они в бегах, но если им не помочь… Все усложняет тот факт, что от милиции принимать помощь они не желают. И от меня тоже. Что за машину увидел Зюзя и почему это так важно? А главное, как связать ее со вчерашними новостями?

Я вздохнула и набрала номер Родионова. Александр Сергеевич сам поднял трубку, а я почему-то разволновалась и начала разговор так путано, что едва не заревела с досады вторично за одно утро. Для меня это было личным рекордом, и я страшно разозлилась, хотела прекратить разговор, но передумала: Родионов, чего доброго, вызовет мне «неотложку», барышня мычит невнятно, а затем бросает трубку.

«Соберись и скажи хоть что-нибудь», – гневно приказала я самой себе и заявила:

– Александр Сергеевич, я случайно узнала, что у Зюзи был брат. Вам о нем что-нибудь известно? И еще… один человек… по телефону… намекнул мне на связь между убийством Зюзи и вчерашними теленовостями.

– Упырь объявился? – ласково спросил Родионов.

– Какой Упырь? – Я покраснела и, подавив стон, добавила: – При чем здесь Упырь? Просто я подумала, может быть, вы… то есть, может, это как-то…

– Дарья Сергеевна, вы в настоящий момент где находитесь?

– На работе, – со вздохом облегчения ответила я, радуясь, что не надо завершать фразу, в которой окончательно запуталась.

– А в котором часу заканчивается ваша работа?

– Вообще-то у меня ненормированный рабочий день, и я…

– Давайте встретимся, скажем, в четыре, это подойдет?

– Подойдет.

– Отлично. Значит, я жду вас на том самом месте, где мы расстались утром.