Странников тот превзошел и кротостью и богочестьем,
Если бы, бога Гермеса послав ему вестником с неба,
Зевс не велел, чтобы Фрикса он принял к себе, как родного.
Что ж до разбойников тех, что в землю его заплывают,
Те, что к чужому добру протягивать руки привыкли,
Тайные ковы ковать в тишине и затем на жилища
Пастырей мирных творить гудящие шумом набеги.
А про себя он решил, что достойною карой отплатит
Детям Фрикса за то, что людей злоумышленных к деду,
С ними вернувшись, они привели, чтоб его без помехи
Чести и скиптра лишить, и припомнил, как вещее слово
Он от отца своего, от Гелия, некогда слышал, —
Что опасаться он должен обмана, и козней лукавых,
Вот почему и послал в долгий путь он в Ахейскую землю
Фрикса сынов по желанию их, по отцову наказу.
Он дочерей не страшится ничуть и сына Апсирта, —
Страха в нем нет, что против него они злое замыслят:
Зло для него таится в одних сыновьях Халкиопы.
И несказанное дело вершить приказал он селянам
В гневе: с угрозой велел сторожить и корабль и героев,
Чтобы из них ни один не избегнул участи горькой.
В дом Эита меж тем воротился Арг и речами
Та умолила Медею прийти. И сама Халкиопа
Уж помышляла о том. Только страх ей сдерживал душу,
Что иль судьбе вопреки понапрасну смягчать она станет
Деву, пред гибельным гневом отца трепетавшую, или,
Если та внемлет мольбе, все дело выйдет наружу.
Ночью Медею, едва она к ложу приникла, глубокий
Сон от скорбей отрешил. Но ее, огорченную, стали
Сразу манить и дразнить сновиденья обманные, злые.
Снилось ей: чужестранец за подвиг взялся богатырский
И что совсем не за этим ко граду Эита поспешно
Прибыл герой, но лишь для того, чтоб ввести ее в дом свой
Юной супругой. И дальше казалось ей, будто с быками
Бьется она сама и труд легко совершает,
Но что родные ее не хотят исполнять обещанья,
Так как быков запрягать ему самому, а не деве
Велено было. И вот началась обоюдная ссора
Между отцом и гостями. И спор решить поручили
Ей, чтобы все, как она направит разумом дело,
Тех же безумная скорбь обуяла, и громко вскричали
В гневе они. А ее, чуть лишь крик раздался, покинул
Сон, и в страхе вскочив, оглядывать стала Медея
Стены светлицы, и лишь постепенно в себя приходило
Сердце в груди у нее, и громко дева сказала: «Бедная я!
Эти страшные сны, как они напугали!
Я опасаюсь, чтоб тяжкого зла нам прибытье героев
Не принесло. У меня же за гостя волнуется сердце!
Пусть там вдали у себя на ахейской он женится деве,
Дерзкое сердце смирив, без сестры ни за что я не буду
Делать попыток. Быть может, сама начнет Халкиопа
Помощи нашей просить, о своих сыновьях сокрушаясь.
Это в груди бы моей и боль и скорбь угасило».
Молвила, встала она и дверь отворила светлицы,
Полуодета, босая. И страстно идти ей хотелось
В терем к сестре, и она за порог на шаг уж ступила,
Но задержалась и долго стояла у входа в светлицу, —
Стыд ей идти не давал, — и затем повернула обратно,
Так бесполезно туда и сюда ее ноги носили, —
Только лишь сделает шаг — и стыд толкает обратно,
Стыд удержит — а дерзкая страсть идти заставляет.
Трижды пыталась идти — и трижды сдержалась; в четвертый
Раз вернувшись назад, на ложе ничком она пала.
Как в терему молодая жена по муже цветущем
(Отдал ее за него иль отец или братья) рыдает,
И ни с одной из прислужниц делиться горем не хочет,
Ибо разумность и стыд ей мешают, но тайно горюет,
Не насладились еще, и она, хоть терзается скорбью,
Слезы в молчании льет, взирая на ложе пустое,
Дабы не стали смеяться над ней пересмешницы жены, —
Так же Медея в тот час рыдала. Но тут подглядела,
Как она плачет, случайно идущая мимо служанка,
Девушка юная, — та, что за ней постоянно ходила, —
И Халкиопе о том возвестила немедля. Сидела
Та с сыновьями, вся в думы уйдя, как сестру умолить ей.
Все ж равнодушной она не осталась, когда от служанки
Бросилась прямо из терема в терем к сестре, где лежала
В скорби глубокой она, ланиты терзая руками.
И, увидав, что слезами полны ее очи, сказала:
«Горе мне, о Медея, почто проливаешь ты слезы?
Что приключилось? Душою твоей что за скорбь овладела?
Или ниспосланный богом недуг по членам блуждает,
Иль от отца услыхала ты грозное слово какое
И обо мне, и о детях моих? Ни отчего дома
Лучше бы мне не видать, ни города, но в отдаленье
