«Странник, зачем же тебе обо всем говорить так пространно?
Если и вправду ваш род от богов, если мне не уступишь
Ты ни в чем, явившись сюда за чужим достояньем, —
Дам золотое руно увезти, как того ты желаешь,
Но испытаю сперва. К храбрецам не столь я завистлив,
Как тот владыка в Элладе, про коего вы говорили.
Мощь и отвагу твою испытаю я подвигом трудным, —
Как он ни страшен, свершаю его я своими руками!
Двое быков у меня на равнине Ареса пасется, —
Их под ярмо подведя, я гоню их по ниве Ареса
Четырехдольной. Но вплоть до межи подняв ее плугом,
В борозды я, как посев, на семя Деметры бросаю,
Зубы страшного змея; на ниве из них прорастают
Воинов меднодоспешных тела. Но, копьем поражая,
Их низлагаю, когда на меня они все ополчатся.
Я на заре запрягаю быков, а вечерней порою
Жатву кончаю. Так вот, если ты совершишь этот подвиг,
В тот же день золотое руно увезешь для владыки.
Славный доблестью муж уступать слабейшему мужу».
Так он сказал, а Язон, глаза потупивши долу,
Молча безгласный сидел, из беды не видя исхода.
Долгое время то так, то сяк он думал, не в силах
Смело согласие дать, ибо пагубным дело казалось.
Так наконец отвечал он Эиту уклончивой речью:
«Много препон, и по праву, Эит, предо мною ты ставишь.
Но потому, как бы ни был тот подвиг труден, дерзну я
Выполнить все, пусть судьба даже смерть мне пошлет. Ведь на свете
Что и меня к вам подвигла прийти по желанью владыки».
Так с безнадежностью в сердце сказал он Эиту. Эит же
Словом жестоким ему, пребывавшему в горе, ответил:
«Что же, иди к дружине теперь, коль на подвиг решился.
Если же ты иль ярмо на быков наложить побоишься,
Или же в страхе отступишь пред гибель несущим посевом,
Сам обо всем позабочусь тогда, чтобы в страхе зарекся
В будущем всякий другой посягать на сильнейшего мужа».
Так он с презреньем сказал. А Язон с высокого кресла
Арг, — но один, ибо братьям успел он кивнуть головою,
Чтобы остались они. И пошли из чертогов герои,
Сын Эзона средь них выдавался всех больше, блистая
Стройностью и красотой. На него украдкой смотрела
Из-под блестящей фаты неотрывно Эитова дева,
Сердце ей жгла тоска, и мысль, словно плавно скользящий
Сон, устремилась вослед уходящему юному мужу.
А герои меж тем удрученные вышли из дома,
И, опасаясь навлечь Эита гнев, Халкиопа
Также пошла и Медея к себе. Ей на ум приходило
Много такого, о чем побуждают нас думать Эроты —
Все, что видала она, пред очами снова витало:
Сам он, каким был тогда, и в какое одет был он платье,
Что говорил, и как на кресле сидел, и как вышел
Он из дверей. И в тревоге казалось ей, что едва ли
Сыщется равный ему герой; в ушах раздавался
Голос его и сладкие речи, что им говорились;
И трепетала она, что загублен он будет быками
Был он почившим уже, и струились от жалости к мужу
И от тревоги у ней по ланитам отрадные слезы.
Тихо сетуя, молвила вслух она слово такое:
«Ах, почему эта скорбь меня, несчастную, мучит?
Лучше ли, хуже ли он других героев, — но если
Должен погибнуть он, пусть погибает. О, если б он спасся!
О Персеида,396 богиня-владычица, так пусть и будет!
Пусть он вернется домой, избежавши участи горькой.
Если ж ему суждено от быков погибнуть, то пусть он
Сердце девы пока сокрушали такие заботы,
Вышли герои, толпу за собой и город оставив,
Той же дорогой, какой сюда из равнины явились.
Арг обратился тогда к Эзониду с такими словами:
«Ты, Эзонид, отринешь совет, который подам я,
Но в неудаче не след нам от всех отступаться попыток.
Сам ты и прежде слыхал от меня, что некая дева
Здесь, научаема дщерью Персея Гекатой, колдует.
Если б ее убедить удалось, то, я мню, не придется
Что в этом деле, пожалуй, мне мать не придет на подмогу.
Все же вернусь-ка обратно домой, чтоб склонить ее просьбой, —
Общая нынче нависла над всею дружиной погибель».
Так он сказал, благомысля. А вот что Язон ему молвил:
«Друг мой, коль это тебе по душе, я помехой не буду.
Что же, иди во дворец и попробуй разумною речью
Мать ты свою преклонить. Но скажу: на спасенье надежда
Не велика, коль в отчизну возврат мы женам вверяем».
Так он сказал. Добралися они до заводи быстро.
Все друзья, но в ответ Эзонид промолвил печально:
«Други, суровый Эит на нас разгневался сердцем…
Но если я говорить обо всем вам начну, иль подробно
Спрашивать станете вы, то, пожалуй, конца тут не будет.
