кто его знает, может он еще при жизни начал лысеть. Только одно не вызывало сомнений - невероятная догадка подтвердилась: магистра Феаста не было теперь среди живых, но не было и среди мертвых - на прогнившем полу заброшенного дома сидел тот, кого люди знающие называют Неумершими.

   Есть много причин, чтобы человек стал Неумершим, но, в любом случае, ничего хорошего такое превращение не сулило. А еще опаснее было столкнуться с Неумершим колдуном. Эти создания - плод неправильно проведенных обрядов или оборванных воззваний - кровожадные хищники. В них нет памяти о прожитых годах и почти нет разума, от прежней личности они сохраняют лишь самые темные и отвратные черты. И даже если при жизни это был светлейший и добрейший чародей, без единой червоточинки в чистой душе, то время, жажда крови и непрерывно испытываемая боль, превратит Неумершего в безумную злобную тварь, которая станет не только кусать зубами и рвать когтями, но и швыряться сложными заклятьями - способность к волшбе они, к сожалению, зачастую сохраняют.

   Но этот отчего-то опасным не казался, он казался, или хотел казаться... живым? Наверное, да. Даже мантию подбитую куцым мехом постарался запахнуть посильнее, пытаясь прикрыть зияющую на груди дыру. Видимо, магистр Феаст при жизни человеком был не злым. И животных любил. Вот и сейчас завел себе питомца - кошечку. Облезлая, полусгнившая тварюшка, когда-то, наверное, послужившая Неумершему обедом, отдав ему свою кровь, свернулась иссохшим калачиком у его ног и доверчиво терлась о протянутую ладонь, всматриваясь в пустые глазницы колдуна такими же черными дырами. Полнейшая некропольская идиллия, которую немного портила кучка истлевших трупиков таких же кошечек, не удостоившихся 'жизни после съедения'. Здешним жителям повезло с соседом, несколько месяцев перебивавшимся мелкой живностью вместо того чтобы изловить себе лакомство посытнее и на двух ногах. Неужели, он все еще сохранял разум и человечность, оттягивая тот момент, когда его новая сущность потребует людской крови? Если это так, то возможно, удастся поговорить с ним.

   Неумерший вдруг резко вскинул голову и в провалах глаз тускло засветились льдистые огоньки магии смерти. Тощая нежить у его ног вскочила и грозно зашипела в сторону зависшего у стены дымка.

   - Кто... ты... - прокатилось угрожающее.

   А спустя один только миг в призрачную ленточку уже летел сноп серебряных искр...

   Марко, со стороны наблюдавший за действиями некроманта увидел, как сидящий на дороге маг неожиданно дернулся всем телом, издав слабый возглас и практически заваливаясь назад. Но связь с ищейкой он разорвать успел. Встал на ноги, несколько раз сморгнул, приучая глаза к нормальному зрению, и первым делом развеял остатки уничтоженного не упокоившимся колдуном заклинания поиска.

   - Ну, что там? - подбежал к нему наставник.

   - Неумерший, как я и предполагал.

   - Неумерший, вы уверены? Не хотелось бы узнать, что в городе объявился лич...

   Салзар рукавом утер выступивший на лбу пот и покачал головой.

   - Нет, это точно не лич, поверьте. Я в таких делах разбираюсь. Да и кем был этот ваш Феаст? Теоретиком-артефактором? Мастером инструментальной магии? Для создания полноценного лича этого недостаточно. Даже Высшие Мастера Смерти не всегда умеют провести ритуал как положено.

   Продолжать дальше он не стал - Марко, в конце концов, не школьник, и пусть он не некромант, а универсал-стихийник, но в основах разбираться должен. Настоящий лич, колдун, с помощью темного и кровавого ритуала, заключивший свой дух в тяжело разрушаемую и так же хорошо припрятанную от посторонних глаз филактерию, и этим обеспечивший себе практическое бессмертие после гибели тела, - это одно. А Неумерший - совсем другое. И только полный профан станет отождествлять два эти понятия. Но понятно, отчего Медведь нервничает: лучше впустить в город чуму, чем истинного лича - эпидемию победить проще.

   Однако, там, под завалившейся крышей избегаемого вороньем дома затаился отнюдь не лич, и в этом Салзар был твердо убежден. Во-первых прижизненная специализация магистра Феаста, артефакторное волшебство, навряд ли давала ему необходимые познания в темной магии крови, и даже займись он изучением этого вопроса самостоятельно, едва ли смог бы достичь необходимого результата. Во-вторых, если бы после убиения хриплоголосый чародей и в самом деле переродился личем, то вопрос с его убийцей решился бы сам собой - не умершие колдуны, как правило бывают злопамятны, и хотя и планируют свое обращение после смерти заранее, все же не прощают тех кто досрочно прервал их полнокровную жизнь, лишив маленьких, но недоступных ходячему мертвецу радостей. Первыми жертвами личей во все времена становились их убийцы, и значит, колдун-мертвец за прошедшее время должен был начать хотя бы поиск, а по Марони даже слухов не ходило о бродящих по улицам трупах. А в-третьих, и это главное, Ворон почуял бы истинного лича еще в тот момент, когда тот выбрался бы из кокона. И лич бы почуял его. И пришел бы за ним, может быть, даже раньше, чем за своим убийцей... Только об этом Марко рассказывать не обязательно - в каждой профессии свои секреты и свои риски.

   - Это не лич, - повторил он. - Неумерший. И не знаю, что удерживает его дух в теле... и его ли это дух. Но, в любом случае, нам стоит попытаться его расспросить.

   Теперь уже Медведь скривился недоверчиво:

   - Думаете, он станет беседовать с вами? К тому же нет никаких гарантий, что он сохранил память. Эти существа безумны, как я знаю.

   - Он сохранил речь, я слышал голос. Сохранил способность к волшебству. Так что, возможно, что и память, хотя бы частично сохранена. Нужно попытаться. А если не получится, попробуем его уничтожить.

   - Попробуем? Разве не достаточно будет сжечь тело?

   - В данном случае, думаю, что нет. Рискуем взамен не упокоившегося мертвеца получить не упокоившийся дух. Нужно разобраться, что именно его держит. Но это - моя специализация, должен справиться.

   - Надеюсь, - Марко кивнул в сторону дома. - У вас как раз появилась возможность проявить себя.

   Проследив за его взглядом, Салзар ответил мрачной усмешкой.

   - Справлюсь... Но если вдруг...

   Он не закончил, махнул рукой и неторопливо пошел в сторону обветшалого жилища.

   Неумерший стоял уже в дверном проеме, поджидая непрошенного гостя, а его ободранная любимица заняла место на левом плече и все так же выгибала прорвавший истлевшую шкурку костлявый хребет. В свете заходящего солнца выбравшийся из сумрака разоренных комнат мертвец выглядел страшнее и зловещее: резко выдавался вперед заострившийся нос, скулы грозились разорвать сухую натянутую кожу, обнажая белесый череп, а редкие, но вздыбленные седые волосы до плеч создавали впечатление, будто голову его окутывает туманный ореол.

   Некромант приближался к нему не спеша, оценивающе разглядывал длинную сухопарую фигуру, пытаясь по уровню исходящей от нее магии определить, с чем же все-таки ему довелось столкнуться.

   - Ты... кто... - снова повторило странное порождение Тьмы. Голос его не был похож на человеческий - ссохшиеся или истлевшие связки трупа вряд ли были в состоянии издать хотя бы звук - в посвежевшем вечернем воздухе звучала магия.

   - Я хочу поговорить с вами... магистр Феаст.

   - Феаст... - бесцветно повторил мертвец. Не похоже было, что это имя вызвало в нем какие-либо эмоции или воспоминания. А если так, то не стоит и рассчитывать на то, что он вспомнит еще что-нибудь.

   Но надежда еще оставалась.

   - Я хочу вам помочь, магистр. Хочу найти... наказать того, кто сделал это, - палец Салзара указал на распахнувшуюся мантию, туда, где на белой когда-то рубахе чернела присохшая кровь.

   - Сделал... это... - эхом звучат сотканные посмертным волшебством слова.

   На костлявой ладони Неумершего сверкнул радужный шар.

   - Сделал... это... ты... кто...

   Уворачиваясь от посланного в него парализующего заклятия, которое рассыпалось за его спиной, наткнувшись на предусмотрительно выставленный Медведем щит, магистр Салзар успел подумать и о том, что речь еще не есть признаком разума, и о том, что созданное Неумершим плетение могло бы быть и