— Разрешите полюбопытствовать, почему такая откровенность?
— Я не верю, что вы только секретарь этого господина.
— А кто же я еще?
— Наверное, сотрудник Канариса или Гиммлера. У вас для этого есть все данные.
— Благодарю за комплимент, но вы ошиблись.
— Как бы там ни было, я доволен беседой. Когда-нибудь она вам пригодится.
— Убеждены?
— Не сомневаюсь. Когда почувствуете крушение рейха. А первые победы вермахта, думаю, призрачны Этому учит история.
Беседуя на различные темы, Эльза и Джон прохаживались по саду. Спустя некоторое время на крыльце дома показались американец и Макс. Раскланявшись друг с другом, направились к своим машинам. Эльза и Джон распрощались.
В машине Макс спросил шофера:
— Можем ли мы сегодня уехать в Германию?
— Через два часа летит самолет на Берлин.
— Тогда быстро в гостиницу.
По пути на аэродром Макс сосредоточенно размышлял о сложности обстановки в Европе. У входа в здание аэровокзала стоял сотрудник абвера в штатском. Приблизившись к Максу, он молча протянул ему два билета. Кто и когда посылал за билетами, Эльза не поняла. Видимо, где-то в пути шофер «мерседеса» подал определенный сигнал.
Макс взял билеты и вместе с Эльзой вошел в салон аэровокзала. В зале ожидания она сидела молча, стараясь не привлекать к себе внимания. Да и Макс ни разу не заговорил с ней. И только после объявления посадки на самолет, следующий в Берлин, ее спутник поинтересовался:
— Как вел себя американец во время прогулки с вами?
— Почти все время молчал. Очевидно, был недоволен, что отсутствовал во время вашей беседы.
На это Макс ничего не ответил. Подошли к таможенникам. Швейцарец средних лет проверил их паспорта, не осматривая багаж, и пропустил.
«Наверняка предупрежден», — сделала вывод Эльза.
В самолете Макс сидел, закрыв глаза. Спит ил думает о чем-то — Эльза определить не смогла. Тревожило то, как он оценит ее поведение, что скажет шефу. Вроде бы все нормально.
Когда самолет приземлился в Берлинском аэропорту, Макс пристально посмотрел на Эльзу, улыбнулся:
— Благодарю за работу. Я не жалею, что взял именно вас. Если мне придется еще когда-нибудь выполнять такую же миссию, буду требовать, чтобы прислали Хильду.
— Спасибо.
У трапа самолета их встречали начальник управления и Штольц. Шеф кивнул Эльзе и, поздоровавшись с Максом, повел его под руку к машине. Штольц пожал Эльзе руку:
— С возвращением в рейх, фрау Миллер. Я забираю вас с собой.
Прибыв на место, Штольц вышел из машины, открыл дверцу, учтиво предупредил:
— Чемодан оставьте в машине. После нашей беседы шофер отвезет вас в пансион.
— Слушаюсь.
В приемной дежуривший секретарь доложил:
— В ваше отсутствие ничего существенного не произошло.
— Хорошо. Передайте Крамеру: через полчаса начать допрос Стенли. Я буду присутствовать.
— Вас понял.
— Ко мне никого не пускать.
В кабинете Штольц нетерпеливо произнес:
— Рассказывайте подробно, не упуская ничего. Начните с поезда. Меня интересует поведение господина, которого вы сопровождали.
— В поезде он почти все время читал. Со мной говорил мало. Внешне был спокоен, уравновешен.
— Он назвал свою фамилию?
— Нет, я его не спрашивала.
— В дороге не нервничал?
— Нет.
— Рассказывайте дальше.
Эльза как можно подробнее изложила о своем пребывании в Швейцарии. То, что Макс предложил американскому представителю провести беседу без свидетелей, заинтересовало Штольца:
— Американец не возражал?
— Нет.
— О чем вы говорили с Джоном во время прогулки?
— На отвлеченные темы. Как бы между прочим я решила сыграть на его самолюбии. Сказала, что нам обоим, видимо, не доверяют. Он рассмеялся в ответ и объявил, что для него не секрет, чем кончится беседа шефов. Все решено заранее и останется, как и прежде, только немцам услуги американцев придется оплачивать дороже.
— На обратном пути господин Макс не говорил, чем завершилось совещание?
— Нет. Он все время молчал, только перед выходом из самолета заговорил. Поблагодарил за работу.
Штольц улыбнулся:
— У Макса скверный характер. Ему трудно угодить. Он с самого начала был против вашей кандидатуры. Я, честно говоря, боялся, сумеете ли вы ему понравиться. Если он вас поблагодарил — значит было сделано все от вас зависящее.
Штольц поднялся.
— Спасибо, Эльза. Теперь в верхах Макс даст вам высокую оценку. Если не сильно устали, я хотел бы, чтобы вы присутствовали при одном допросе.
— Господин штандартенфюрер, я чувствую себя отлично. Разрешите задать один вопрос?
— Слушаю.
— Мне не ясно — ведь для допросов существует гестапо. Почему этим занимается наш отдел?
— А вы представьте себе на минуту такую картину. Вы охотитесь на зверя. Гоняетесь за ним, следите, не досыпаете. Наконец с большим трудом убили. А потом отдаете добычу кому-то, ничего не получив за нее? Может такое быть?
— Вряд ли.
— Вот так и в нашей работе. Разведка и контрразведка тесно переплетаются между собой. Позже, получив нужные сведения, мы передаем этих людей гестапо. Не передаем лишь в том случае, если люди начинают работать на нас, если они представляют для нас определенную ценность. Понятно?
— Да, разумеется.
— Эльза, о вашем путешествии никому ни слова. Во многих ведомствах рейха есть своя разведка и контрразведка. Даже Риббентроп их не имеет. Поэтому, где
— Хорошо.
— А теперь пошли. Крамер уже начал допрос.
Обычно допросы проводились в подвальном помещении, чтобы не водить арестованных по всему управлению. Эльзу не покидала мысль, с какой целью Штольц пригласил ее на допрос какой-то Стенли.
Остановились у комнаты с открытой дверью. Эльза увидела необычное оборудование комнаты. Здесь находились лейтенант Гардекопф и его подручный — здоровенный детина. Штольц кивнул в их сторону.
— Это наша знаменитая «Мелодия» с ее хозяином. У Гардекопфа говорят и мертвые.
За столом сидел Крамер, напротив — миловидная белокурая женщина лет двадцати четырех. Увидев Штольца, Крамер вскочил, вытянулся.
