Country» в конце первого дня, он поставил публику на уши на второй день — Ринго спустился со своего возвышения, схватил центральный микрофон и (его голос был в прекрасной форме) эффектно исполнил «With a Little Help from My Friends». Проорав в зал гнусавое «Спа–а- асиба–а-а!!!», Ринго взял тамбурин и стал выкидывать безумные танцевальные па в духе Билли Престона перед ошеломленной публикой. Кто мог представить себе, что в его сорок семь лет в нем все еще живет большой ребенок?
Если не считать Миджа Юра из «Ultravox» (на бас–гитаре), в выступлении Ринго и Джорджа должны были принимать участие такие ветераны жанра, как Элтон Джон, Эрик Клэптон и Джефф Линн. По слухам, вместо Юра на сцену должен был выйти Джулиан Леннон: такое решение было принято Старром и Харрисоном во время репетиций. Причиной такой перестановки послужило их желание не «перегружать» супергруппу звездами. Наверное, мы все же должны испытывать чувство благодарности, ибо, по словам Ринго, «…самая отвратительная группа, в которой я когда–либо играл в моей жизни, состояла из Эрика Клэптона, Элтона Джона, Кейта Ричардса, Ронни Вуда. Мы играли в моей студии в Tittenhurst Park в 1985 году. Слишком много лидеров. Так работать невозможно».
Эрик Клэптон также принял участие в записи «Old Wave», альбоме, который не взялась выпустить ни одна европейская и американская компания, однако (не без помощи Хилари Джеррарда) такой риск взяли на себя Канада, Бразилия и — что было особенно прибыльно — Западная Германия, где филиал Boardwalk выкинул в продажу «сорокапятку» с самым достойным номером с альбома — «In My Car». Остальные же вещи с альбома не отличались наличием запоминающихся мелодий, хотя близкой к ней была «Hopeless», а в «Be My Baby» сей недостаток компенсировался изобилием вокальных эффектов.
Сюда вошла и кавер–версия соулмена «I Keep Forgettin» Чака Джексона (на ее звучание сильно повлияли гитарные соло с педалью Echoplex), однако более убедительно — благодаря отсутствию «наворотов» — звучала почти точная копия «She's about a Mover» группы «Sir Douglas Quintet». Синтезаторный оркестр с «трубами» на переднем плане лежал в основе саунда незапоминающейся «As far as You Can Go» гитариста Расса Бэлларда (в отличие от Ринго почти никогда не снимавшего солнечных очков), который за два последних десятилетия успел сменить «Roulettes» Адама Фэйта, «Unit 4+2» и «Argent», а также выступал в качестве сольного исполнителя, пока не занялся сочинением песен на заказ. Еще одним «профессиональным» номером, столь же неуместным на альбоме, как и «Easy for Me» с «Goodnight Vienna», «Picture Show Life» — песня о моментах жизни голливудского полусвета — был, однако же, самым сильным его опусом (хотя и не дотягивавшим до того, чтобы зваться хитом).
Сам Ринго отказался выпускать материал, записанный после «Old Wave» на Багамах во время рождественских каникул, где он наткнулся на Момана, скоре профессионального, чем суперталантливого американского продюсера с языком без костей. Южанин Моман завоевал некоторый авторитет в «андеграундных» кругах исполнителей кантри–энд–вестерн благодаря тому, что он работал с Уэйлоном Дженнингсом и Уилли Нельсоном. Для Старра в пользу Момана говорило то, что тот возродил к жизни таких угасающих звезд, как Томми Роу, «Paul Revere and the Raiders» и «The Boxtops».
Теоретически он был именно тем человеком, который нужен Старру, и после первоначальных опасений «из–за того, что мы не сразу поняли намерения друг друга», двое уже строили планы записать вместе аж три альбома подряд, причем процент песен, сочиненных Ринго, не превышал его долю в «Beacoups of Blues». Первый из них был записан в студии Three Alarm в Мемфисе в феврале 1987 года. Без гарантии того, что какая–нибудь рекорд–компания возьмется выпустить этот альбом, Моман согласился платить по сто пятьдесят долларов за час студийного времени, нанять музыкантов и найти материал. Старр тем временем должен был оплатить все расходы, связанные с проживанием в городе на берегах Миссисипи. Эта местность по духу напоминала Мерсисайд — в том смысле, что здесь родились (как «The Beatles» в Ливерпуле) такие суперзвезды рок–н-ролла, как Пресли, Перкинс, Джерри Ли и Орбисон.
Во время американского турне битлы подумывали о том, чтобы записаться на Sun, одноэтажной студии, этой Мекке рок–н-ролла, однако группе пришлось срочно ретироваться, чтобы не подвергнуться нападению толпы фанатов. Теперь, когда страсти улеглись и в прессу попала информация о том, что Старр появился в Three Alarm, лидер Memphis Commercial Appeal заявил, что «стареющий битл — это новости вчерашнего дня». В результате Старр, при поддержке Барбары, грозился перенести запись в Лос–Анджелес. Этого не случилось лишь потому, что Моман устроил пикеты перед офисами газеты и городским советом. Успокоившись, Старки устроили в апреле вечеринку для членов городского совета и околомузыкальной тусовки, после того как альбом был «…на девяносто процентов готов».
Руководствуясь тем, что это может быть, исторический момент, Старр потребовал, чтобы некоторые эпизоды работы над альбомом были сняты на видео, особенно те, в которых участвовали Клэптон, Эдмундз, Перкинс и, само собой, Дилан. Среди прочих в альбом вошли две вещи Перкинса, кавер–версия «/ Can Help» — хита Билли Свона 1974 года, а также две композиции, ранее вышедшие в качестве демозаписи: «Shoobedoo» и «Whiskey and Soda».
Несмотря на все уверения Момана в том, что ни на одной сессия музыканты не употребляли алкоголь, не имеет смысла подвергать сомнению утверждения Старра, что «иногда мы записывались под влиянием» вина, текилы «или чего–либо еще, когда нам хотелось надраться».
После единственного из трех запланированных альбомов Ринго был по горло сыт Моманом, с которым он «прекратил общение» сразу же по возвращении в Англию. Еще два года он сокрушался по поводу записанного материала, который, по большому счету, «возможно, не самая лучшая из моих записей. Можно было найти песни и получше». Увы, тут он был недалек от истины (из крупных компаний лишь МСА заинтересовало последнее детище Старра), однако он решил рискнуть в последний раз и забронировал четыре недели в лондонской Mayfair Studios — время, которое пришлось перераспределить, когда Ринго наконец осознал, что он перестал быть мало–мальски серьезным записывающимся поп–исполнителем.
С приходом 1988 года единственным альбомом, который большинство поклонников посчитало достойным, был «Starrtruck», сборник лучших вещей Старра, выпущенный калифорнийской фирмой Rhino Records, которая отклонила предложение Ринго в качестве бонус–трека добавить «Can't Fight Lightning».
Хотя «чартовая» карьера Ринго закончилась, ему еще было чем «поживиться». Не сломленный неудачей «Scouse the Mouse», он решил снова посвятить себя детской аудитории, сменив в 1984 году более выразительного Джонни Морриса в качестве рассказчика в «Thomas the Tank Engine and Friends». Ринго обнаружил ошибочность своих представлений о том, что «дети балдеют от «Star Wars» («Звездные войны») и фантастики», когда «Thomas» стала любимой программой Татии–Джейн «из–за захватывающего сюжета, а не из–за того, что за кадром голос деда». Для Ринго «просто удивительно, как «Thomas» завладел детскими умами! Раньше, бывало, услышишь на улице: «Эй, смотри, это Ринго!», а теперь — «Смотрите! Там Томас!» Толпы скандирующих трехлеток — это уме слишком».
Проведя свое детство в Дингле, Ринго вырос в семье, которая не вошла в число восьми миллионов семейств (преимущественно среднего класса), с упоением читавших железнодорожные истории Уилберта Одри. Их действие разворачивалось в воображаемой стране Содор — первую из историй Одри сочинил для своего сына Кристофера, когда тот был болен корью.
«В паровозах есть что–то особенное. В отличие от дизельных поездов, в каждом из них есть индивидуальность», — размышлял этот мудрый священник из Глостершира, который писал рассказы про
