барабанам более жесткое звучание. Однако, исходя из самого названия альбома и фотографии молодого Старки на конверте, указывающих, насколько Старр отстал от жизни, в Boardwalk, вероятно, опасались, что в связи с этим компанию также могут обвинить в «консервативности».

«Everybody's In a Hurry But Me» оказалось подходящим названием для песни, в которой право на сочинительство было предоставлено всем музыкантам, участвовавшим в записи; она представляла собой инструментальные искания Старра, на которые он и Уолш наложили кое–как сколоченный текст. В результате Boardwalk и RCA не были удовлетворены последней работой Старра — ни в Великобритании, ни в США он не смог найти фирму, которая взялась бы ее выпустить (слишком свежо было воспоминание о «Stop and Smell the Roses»). В конце концов альбом появился в Бразилии, Канаде и Западной Германии и остался практически неизвестным английской и американской публике. Итак, Ринго снова на какое–то время остался без дела, когда вдруг его имя снова появилось у всех на устах — на этот раз в связи с тем, что Маккартни задумал снять свой первый полнометражный фильм, «Give My Regards to Broad Street». Романтическую линию в этой эгоцентрической картине, на которую обрушилась целая лавина критики, олицетворяли Ринго Старр — барабанщик в группе Пола и «эта эффектная девица–репортер из музыкального издания» (Барбара), которая «становилась все более дружелюбной по мере того, как разворачивалось действие. Влюбиться в собственную жену не так просто, как это может показаться на первый взгляд». Основной же сюжет фильма являл собой гибрид одного нетипичного дня из жизни Пола и эпизодов в духе «The Wizard of Oz» («Волшебник Страны Оз») и «Magical Mystery Tour». Ринго изначально хотел сыграть злодея, однако Пол сделал его персонажа сварливым, «что, как мы все знаем, противоречит его обычной добродушной натуре» — или, по крайней мере, противоречило раньше.

Вопреки (или благодаря) тому, что съемки напоминали «скорее семейный пикник, чем рабочий процесс» и проходили в столь необычных местах, как викторианское кладбище или восстановленный Tower Ballroom в Нью–Брайтоне — уничтоженный огнем в 1970 году, — Ринго настаивал на том, чтобы делать перерывы в съемках, вне зависимости от того, насколько они были удобны или неудобны окружающим. Ну в самом деле, не мог же он пропустить очередную серию «Coronation Street». Возможно мучимый уколами совести из–за прошлогоднего участия в «Yellow Submarine», Старр с особой тщательностью отбирал песни, в которых он будет играть на ударных, когда Пол заикнулся о саундтреке к фильму, состоявшему по большей части из переделанных битловских номеров, со многими из которых Ринго был не согласен. Как бы то ни было, Пол не нуждался в Ринго настолько, насколько Ринго нуждался в Поле.

Не считая чисто деловых отношений, привязанность Маккартни к Старру была настолько сильной, что их видели вместе на шоу воссоединившихся «Everly Brothers» в Лондоне. Преклонение поп–кумиров младшего поколения перед героями прошлого не ограничивалось лишь такими проявлениями. Были сняты на видео и выпущены в продажу шестидесятилетние юбилеи Чака Берри и Фэтса Домино, на которых их младшие коллеги по сцене отдавали им дань уважения, а заодно и укрепляли свой собственный авторитет, общаясь с «небожителями». Целая обойма британских звезд — включая Лорда Сатча, Брайана Мэя и Дэйва Дэвиса из «The Kinks» — участвовала в одном из концертов в Hammersmith Odeon, посвященных необузданному Джерри Ли Льюису, а в 1986 году благодаря сотрудничеству с «The Art of Noise» Дуайн Эдди снова вошел в Тор 20 Великобритании. Взяв себе в помощники Джорджа Харрисона, Джеффа Линна и других знаменитостей, выросших под скрежет гитары рокера пятидесятых, Дуайн Эдди записал новый альбом, который — для тех, кто не слышал музыканта с начала шестидесятых, — звучал именно так, как, по их мнению, должен звучать альбом вышедшего на пенсию Дуайна Эдди.

21 октября 1985 года состоялось действо под названием «Carl Perkins and Friends: a Roccabilly Special», снятое по заказу Channel Four в Limehouse Studios в лондонских доках. Снятый материал составлял основу альбома «Homecoming», записанного ранее в том же году вместе с такими же «пенсионерами» — Джерри Ли Льюисом, Роем Орбисоном и Джонни Кэшем — в оборудованной по последнему слову техники Sun Studio в Мемфисе, где в 1955 году волшебник режиссерского пульта Сэм Филлипс открыл четырем деревенским парням дорогу в большое будущее. Предвосхищая творчество «Traveling Wilburys» Джорджа Харрисона, многие номера с «Homecoming» явились плодами совместной работы: вокальные партии всех вещей в куплетах были более–менее поровну распределены между четырьмя музыкантами, а припевы, разложенные на четыре голоса, исполнялись одновременно. Среди сессионных музыкантов на восьмиминутной композиции с этого альбома «Big Train (From Memphis)» был Дэйв Эдмундз, который в юности «заразился» рокабилли.

Пятидесятитрехлетний Карл, так же как и Джордж Харрисон, внес свою лепту в саундтрек к американскому подростковому фильму «Porky's Revenge» («Месть Порки»), спродюсированный Эдмундзом, и именно Эдмундз и его постоянная группа стали специальными гостями на «Rockabilly Special», а в роли самого главного «друга» выступил Харрисон. Ринго тоже был одним из тех, кому Карл послал «видеописьмо» вместе с конвертом для ответа. Чуть не подпрыгнув от радости, Старр зарезервировал места для персонала студии, для Хилари Джеррарда, Барбары (с камерой), Джейсона и Ли, чтобы они могли увидеть воочию, как Ринго стоит на одной сцене с кумиром своей юности. Пол Маккартни отклонил приглашение, зато остальные восторженные приглашенные — такие, как Эрик Клэптон и Розанн Кэш (дочь Джонни), двое музыкантов из «Stray Cats» и гитарист Эрл Стик, участвовавший в записи «Double Fantasy», — с удовольствием вписали свои имена в список гостей.

Оставшиеся двести пятьдесят билетов растащили теддибои, которые замерзали на улице в своих кричащих нарядах, пока их не запустили внутрь студии, где они могли достаточно близко наблюдать изрядно поседевшего Карла, ударяющего медиатором по струнам гитары, высекая из них классический рокабилли. Храня верность своему герою с конца пятидесятых, старые рокеры рванули к Перкинсу за автографами, не замечая находившихся там же экс–битлов. Да и какое имело для них значение, что голос Джорджа Харрисона звучал перед британской аудиторией впервые с 1966 года?

За сценой Ринго и Джордж обнялись перед улыбающимся персоналом студии, объединенные общим радостным настроением и возбуждением от осознания возложенной на них миссии. Это был «один из самых волшебных вечеров в моей жизни», как написал Старр Карлу после концерта. Пускай шоу прошло не так идеально, как могло пройти, но зато оно преисполнило радостью всех присутствовавших — все они были внутренне к этому готовы. Наиболее скучные моменты представления были благоразумно вырезаны Эдмундзом перед новогодней трансляцией.

После того как группа Дэйва и Карл немного разогрелась, первым из–за кулис вышел Ринго. Не обращая внимания на то, что кругом одни тедди, он вышел в темных очках, черной рубашке и розовом галстуке — как заправский джазовый барабанщик — и «зарядил» «Honey Don't», гораздо более энергично, чем на «Another Beatles Christmas Show» почти двадцатилетней давности. Когда отзвучал последний аккорд, Старр выдохнул:

«Черт возьми, давно это было».

Исполняя по очереди куплеты «Matchbox», ни Старр, ни Перкинс не опозорились перед терпеливыми теддибоями, которые, возможно, ожидали более традиционной интерпретации этого «боевика». Сейчас, в 1985 году, «Matchbox» продолжала свое триумфальное шествие через десятилетия; зрители были поражены, с каким восторгом Старр вернулся к выступлениям, даже когда он всего лишь бил в тамбурин, расположившись вместе с другими вокруг стула, на котором восседал Перкинс во время финального попурри, состоявшего из «Big Train», «Sure to Fall» и нескольких других хитов рокабилли.

5 и 6 июня 1987 года Харрисон и Старр приняли участие в благотворительном гала–концерте на стадионе Уэмбли, организованном принцем Чарльзом, — на каждый из двух вечеров пришло по двенадцать тысяч человек. Хотя Старр всего лишь аккомпанировал Джорджу в «While My Guitar Gently Weeps» и стучал где–то между Филом Коллинзом и ударником «Big