положения угнетать его.

'Если бы только Муртаг и Торн улетели', – подумал Эрагон. 'Нам понадобилось бы не больше одного дня, чтобы захватить город.'

Пока осада Драс-Леоны проходила исключительно без происшествий. Насуда отвергла штурм города, сказав Эрагону:- В последней Вашей встрече, Вам едва удалось победить Муртага – ты забыл, как он ранил тебя в бедро? – и он пообещал, что будет еще сильнее, когда вы встретитесь в следующий раз. Муртаг своеобразен, но я не склонна полагать, что он лжец.

– Сила не все, когда речь идет о борьбе между магами, – сказал Эрагон.

– Нет, но это не маловажно. Кроме того, у него теперь есть поддержка жрецов Хелгринда, из которых часть, я подозреваю, являются магами. Я не допущу, чтоб вы столкнулись с ними и Муртагом в лобовом бою, даже с заклинателями Блёдхгарма с нашей стороны. Пока мы не изобретем ловушку, чтобы заманить Муртага и Торна, или иным образом получить преимущество над ними, мы останемся здесь, и мы не выступим против Драс-Леоны.

Эрагон протестовал, утверждая, что это нецелесообразно тормозить их вторжение, и что если он не сможет победить Муртага, какие надежды она возлагала на победу над Гальбаториксом? Но Насуада оставалась непоколебимой.

Они – вместе с Арьей, Блёдхгармом и всеми магами Дю Врангр Гата – планировали, составляли и искали решения чтобы получить преимущество, о котором говорила Насуада. Но каждая стратегия по их мнению была недостаточна хороша, потому что требовала больше ресурсов и времени, чем было у варденов, или другое, поэтому в конце концов не удалось решить вопрос о том как убить, взять в плен или отогнать Муртага и Торна.

Насуада даже навестила Эльву и спросила у нее, будет ли та использовать свои способности, позволяющие ей чувствовать людскую боль, так же как любые страдания в ближайшем будущем, чтобы победить Муртага или чтобы тайно проникнуть в город. Серебряно-бровая девочка посмеялась над Насуадой и проводила ее насмешками, сказав: – Меня не связывает клятва верности ни с Вами, ни с кем-либо еще, Насуада. Найдите другого ребенка, чтобы выигрывал за Вас битвы. Я этого делать не собираюсь.

Так что вардены ждали.

День неумолимо шел за днем, Эрагон наблюдал растущее у людей угрюмость и недовольство, а Насуада становилась все более и более обеспокоенной. Как узнал вскоре Эрагон, армия была ненасытным голодным зверем, которое может умереть, если не будет получать достаточное количество еды. Когда они маршировали на новую территорию, добывание пропитания для армии не являлось сложным вопросом – они конфисковали продукты питания и другие предметы первой необходимости от людей, которых они победили, и использовали запасы окружающей сельской местности. Как саранча, вардены оставляли оставляли после себя на месте цветущего края голую пустыню.

Как только они перестали двигаться, они вскоре исчерпали запасы провизии, и были вынуждены существовать за счет поставок продуктов из Сурды и нескольких городов захваченных ими. Несмотря на щедрость жителей Сурды, и богатства побежденных городов, регулярных поставок товаров было недостаточно, чтобы поддерживать варденов гораздо дольше.

Хотя Эрагон знал, что воины преданы своему делу, он не сомневался, что, столкнувшись с перспективой медленной, мучительной смерти от голода, которая ничего не даст, и доставить Гальбаториксу удовлетворение над их поражением, большинство мужчин решат сбежать к отдаленном углу Алагейзии, где они смогут прожить всю оставшуюся жизнь в безопасности от Империи.

Этот момент еще не настал, но он быстро приближался.

Эрагон был уверен, именно этот страх за их судьбу не давал спать по ночам Насуаде, и поэтому она появлялась все более и более изможденной каждое утро, с мешками под глазами и грустно улыбающаяся.

Трудности, с которыми они столкнулись в Драс-Леоне порадовали Эрагона тем, что Роран избежал проблем в Эроузе и усилили гордость и восхищение за своего двоюродного брата, захватившего южный город. 'Он намного храбрее меня.' Эрагон был твердо убежден, что когда Роран вернется – а если все будет хорошо, то это произойдет через несколько дней – то Эрагон обеспечит его охраной, хоть это и не одобрит Насуада.

Он остановился, что бы дать пройти по дороге трем гномам. У гномов не было шлемов или знаков, но он точно знал, что они не принадлежали Дургмист Игнетиум, потому что их заплетённые бороды были украшены бусинами – мода не присуща Игнетиум. Предмет перебранки гномов был тайной для Эрагона – он не смог понять более пары слов этого гортанного языка – но очевидно разговор был очень важный, осуждаемый их громкими голосами, несдержанными жестами, острыми фразами, и их неспособностью заметить ни его, ни Сапфиру, стоящих на дороге.

Эрагон улыбнулся, когда они прошли, он счел их увлеченность разговором забавной, не смотря на очевидную серьезность темы. Армия гномов, возглавленная их новым королем Ориком, ставшая огромным облегчением для варденов, прибыла в Драс-Леону два дня назад. Это и победа Рорана в Эроузе – главные темы для разговоров в лагере. Гномы вдвое увеличили количество союзников варденов и теперь шансы варденов в захвате Урубаена и Гальбаторикса будут увеличены, если найдется благоприятное решение в тупике с Муртагом и Торном.

Пока Эрагон и Сапфира гуляли по лагерю, он заметил Катрину, сидящую снаружи палатки, он вязала одежду для своего будущего ребенка. Она поприветствовала его, подняв руку и крикнув: – Кузен!

Он мягко ответил, поскольку это вошло у него в привычку после свадьбы.

После того как он и Сапфира насладились неторопливым обедом, они удалились к участку мягкой освещенной солнцем травы,рядом с палаткой Эрагона. По приказу Насуады участок всегда оставляли открытым для Сапфиры – предписание которое вардены выполняли с религиозным рвением.

Там Сапфира свернулась калачиком, чтобы подремать на полуденном солнце, а Эрагон достал Домиа абр Вирда из седельных сумок, а потом забрался к ней под левое крыло, чтобы удобно устроиться в частично затененном углублении между изгибом ее шеи и мускулистой передней лапой. Свет, который просвечивал сквозь складки ее крыла и отражался от ее чешуек, окрашивал ее кожу в странный фиолетовый оттенок и покрывал страницы книги сетью сверкающих бликов, что существенно затрудняло чтение тонких, угловатых рун. Но он и не возражал, ведь удовольствие посидеть некоторое время рядом с Сапфирой было несравнимо ни с чем.

Они сидели вместе около часа или двух, до тех пор пока Сапфира не переварила свою еду, а Эрагон не устал от расшифровки запутанных текстов монаха Хесланта. Затем, заскучав, они бродили по лагерю, проверяя защиту и время от времени переговариваясь с часовыми, которые были размещены по периметру.

Около восточного края лагеря, где была расположена большая часть гномов, они столкнулись с гномом который сидел с засученными рукавами рядом с ведром воды. Его руки формировали шар грязи размером с кулак. Под ногами у него была лужа грязи и палки для размешивания.

Зрелище было настолько нелепо, что прошло несколько минут прежде, чем Эрагон понял, что этот гном был Орик.

– Дерундан, Эрагон… Сапфира, – сказал Орик не глядя.

– Дерундан, – поздоровался Эрагон, повторяя традиционное приветствие гномов, и присел на корточки на другой стороне лужи. Он смотрел как Орик продолжал совершенствовать контуры шара, разглаживая его и придавая ему нужную форму с помощью большого пальца его правой руки. Время от времени Орик наклонялся вниз, брал полную ладонь сухой грязи и сыпал ее на желтоватый шар земли, а затем стряхивал излишки.

– Я никогда не думал, что увижу короля гномов сидящего на земле, играя в грязи как ребенок, – сказал Эрагон

Орик раздраженно подул на свои усы. – И я никогда не думал, что дракон и всадник будут глазеть на меня, пока я делаю Эрокнур.

– А что это такое – Эрокнур?

– Сардсвергундзмал.

– Сардвер…? – Эрагон не смог запомнить не то, что выговорить это слово. – И это…?

– То, что представляется ни тем,что есть на самом деле, – Орик поднял шар грязи.