Вперемешку, рядом с ургалами – рядом и на них – были и несколько котов-оборотней в кошачьем обличье. Многие кошки, выпрямившись, сидели перед огнем, совершенно неподвижно, даже не шевеля своими хвостами, кисточки их ушей были устремлены вперед с характерным вниманием. Другие, развалившись, лежали на земле, или на коленях ургалов, или на их руках. К удивлению Эрагона, он заметил одну кошку-оборотня – изящную белую кошку – свернувшуюся калачиком на широкой голове кулла. Ее правая передняя лапа покоилась на краю его головы, а другая была властно прижата между его бровей. И хотя они выглядели крошечными по сравнению с ургалами, во всех них была дикость, и у Эрагона не было сомнений, кого бы он предпочел видеть в бою. Ургалов он понимал, в то время как коты-оборотни были… непредсказуемы.
С другой стороны огня, перед палаткой, Эрагон увидел травницу Анжелу. Она сидела, скрестив ноги, на сложенном одеяле, накручивая начесанную шерсть из мелких ниток на прядильное полотно, которое она держала перед собой, словно для того, чтобы приводить в восторг тех, кто за ней наблюдает. И коты- оборотни и ургалы внимательно следили за ней, их глаза пристально наблюдали за Анжелой, когда она произносила:
– …но он был слишком медленным, и яростный, с красными глазами кролик разорвал горло Хорда, мгновенно прикончив его. Потом кролик убежал в лес, убежал из истории человечества. Однако, – Анжела слегка наклонилась вперед и понизила голос, – если вы путешествуете в таких краях, как я… иногда, даже по сей день, быть может, вы столкнетесь с убитыми оленями или фельдонустами, которые выглядят так, будто их погрызли, словно репку. А вокруг вы увидите следы от необычайно большого кролика. Время от времени, воин из Квота будет искать пропавших без вести, но найдет лишь мертвых с разорванным горлом… всегда с разорванным горлом.
Она вернулась в свою прежнюю позу. – Террин был ужасно расстроен потерей своего друга, и, конечно, он хотел бы охотиться на кролика, но гномы все еще нуждались в его помощи. Поэтому, он вернулся в крепость, и еще три дня и три ночи защитники удерживали стены крепости, пока их оборона не была сломлена, и каждый воин не был ранен.
– Наконец, на утро четвертого дня, когда надежда уже погасла, облака разошлись, и вдали, пораженный Террин увидел Мимринга, летящего к крепости во главе огромной армии драконов. Вид приближающихся драконов напугал нападающих так сильно, что они побросали оружие и бежали в пустыню. – На губах Анжелы заиграла усмешка. – Это, как вы можете себе представить, было большим счастьем для гномов Квота. Много радости было тогда.
И когда Мимринг приземлился, Террин очень удивился, когда увидел, что его чешуи стали подобными алмазам, что произошло, как говорят, потому, что Мимринг летел так близко к солнцу, чтобы создать иллюзию других драконов. Для этого ему пришлось пролететь над самыми пиками Беорских гор, выше, чем любой другой дракон летал и до, и после него. С тех самых пор, Терринг был известен как герой осады Квот, а его дракон прославился как Мимринг Алмазный, за его чешую, и жили они долго и счастливо. Хотя, честно сказать, Терринг всегда побаивался кроликов, даже в старости. И это то, что действительно произошло в Квоте.
Когда она замолчала, коты-оборотни начали мурлыкать, а ургалы произнесли несколько низких утробных звуков, напоминающих одобрение.
– Ты рассказала хорошую историю, Улутрек, – сказал Гарцвог, голос его грохотал словно камни падающие с гор.
– Спасибо.
– А я слышал историю иначе, – прокомментировал Эрагон, выходя на свет.
Выражение лица Анжелы оживилось, – Ну, вряд ли можно ожидать от гномов признания в том, что они были во власти кролика. Ты скрывался в тени все это время?
– Только минуту, – признался он.
– Значит ты пропустил лучшую часть истории, но я не собираюсь пересказывать ее сегодня. У меня слишком сухое горло чтобы долго говорить.
Эрагон почувствовал вибрацию через подошвы сапог, когда кулл и другие ургалы поднялись, к большому неудовольствию котов-оборотней, лежавших на них, некоторые из них издали возгласы протеста, когда упали на землю.
Находясь в окружении рогатых лиц, собравшихся вокруг костра, Эрагон подавил желание ухватиться за рукоять меча. Даже после того, как он воевал, путешествовал и охотился вместе с ургалами, и даже после того, как побывал в мыслях некоторых из них, он все еще приходил в некоторое замешательство в их присутствии. Головой он понимал, что они его союзники, но его инстинкты заставляли его испытывать ужас, который он ощущал каждый раз, когда сталкивался с такой своего рода битвой.
Гарцвог вытащил что-то из кожаного мешочка, что носил на поясе. Протянув свои толстые руки над огнем, он передал это Анжеле, которая оставила свою пряжу, чтобы принять вещь. Она подставила ладони. Это был грубый кристалловидный шар цвета морской волны, который мерцал, подобно застывшему снегу. Она засунула его в рукав одежды, а затем вернулась к своему занятию.
Гарцвог произнес: – Ты должна когда-нибудь прийти к нам в лагерь, Улутрек, мы расскажем тебе много наших историй. С нами певец. Он хорош, когда слушаешь его повесть о победе Нар Тулхка на Ставароске, твоя кровь начинает кипеть и ты чувствуешь как хочешь выть на луну, и ты готов скрестить рога даже с самым сильным твоим противником.
– Это зависит от того, есть ли у тебя рога, – сказала Анжела. – Для меня будет честью услышать вашу историю вместе с вами. Может быть, завтра вечером?
Кулл-гигант согласился; затем Эрагон спросил, – Где находится Ставароск? Я никогда прежде о нем не слышал.
Ургалы беспокойно зашевелились, а Гарцвог опустил голову и фыркнул, словно бык. – Что за обман, Огненный меч? – потребовал он. – Ты намерен бросить мне вызов, оскорбляя нас так? – Он сжимал и разжимал кулаки с уже несомненной угрозой.
Нервничая, Эрагон ответил: – Я не имел в виду ничего плохого, Нар Гарцвог. Это был честный вопрос. Я никогда не слышал о Ставароске прежде.
Ропот удивления прокатился среди ургалов. – Как такое может быть? – спросил Гарцвог. – Не все люди знают Ставароск? Разве не пели на каждом холме, отходящем к северу от Беорских гор о нашем величайшем триумфе? Несомненно, если больше нигде, вардены должны говорить об этом.
Анжела вздохнула, не поднимая глаз от пряжи, и сказала: – Ты бы лучше рассказал им.
Мысленно Эрагон ощущал, что Сапфира наблюдает за их разговором, и знал, что она готова прилететь из их палатки к нему в случае неизбежного боя.
Тщательно подбирая слова, он произнес: – Никто не говорил об этом со мной, но просто я не был с варденами очень долго, и…
– Дражл! – выругался Гарцвог. – У безрогого предателя даже нет смелости признать свое поражение. Он трус и лжец!
– Кто? Гальбаторикс? – осторожно спросил Эрагон.
Многие коты-оборотни зашипели при упоминании короля.
Гарцвог кивнул. – Да. Когда он пришел к власти, он стремился навсегда уничтожить нашу расу. Он послал огромное войско в Спайн. Его солдаты вырезали наши деревни, сжигали наши кости, оставляя за собой лишь пепел и ужас. Мы боролись – сначала с радостью, потом с отчаяньем, но все же боролись. Это было единственное, что мы могли сделать. Нам некуда было бежать, негде было прятаться. Кто стал бы защищать ургалов, когда даже Всадники упали на колени?
Но все же, нам повезло. У нас был великой вождь войны, который вел нас, Нар Тулхка. Когда то его захватили люди, и он боролся с ними много лет, так что он знал образ ваших мыслей. Именно поэтому, он смог объединить многие наши племена под своим знаменем. Затем он заманил войско Гальбаторикса в узкий проход глубоко в горах, и наши рогачи напали на них с обоих сторон. Это была бойня, Огненный Меч. Замля была пропитана кровью, а груды мертвых тел возвышались над головой. Даже по сей день, если вы идете в Ставароск, вы почувствуете треск костей под ногами и увидите монеты, мечи и куски брони под каждым клочком мха.
– Так это были вы! – воскликнул Эрагон. – Всю свою жизнь я слышал, что в Спайне Гальбаторикс потерял половину своих людей, но никто не мог рассказать мне, как или почему.
