Из-за трона вышли мальчик и девочка и встали по правую руку короля. Девочке было лет шесть, мальчику – восемь или девять. Из того, что внешне они были очень похожи, Эрагон заключил, что они были братом и сестрой. Оба были одеты в свои ночные костюмы. Девочка держала брата за руку и пыталась спрятаться за ним. Мальчик был испуган, но решителен. Даже сражаясь с Эльдунари Гальбаторикса, Эрагон почувствовал сознание детей, их страх и смятение – они были настоящими.

– Разве она не прелестна? – спросил Гальбаторикс, приподнимая своим длинным пальцем подбородок девочки. – Такие красивые большие глаза, такие роскошные волосы. И разве этот паренёк не хорош собой? – он положил руку на плечо мальчика. – Говорят, что дети – цветы жизни. Я, так случилось, не разделяю этого мнения. На своём опыте я могу сказать, что дети бывают так же жестоки и мстительны, как взрослые. Им всего лишь навсего не хватает силы, чтобы подчинить других своей воле.

– Но… возможно, вы согласитесь со мной, а может быть и нет. Как бы там ни было, я знаю, что вы, Варденцы, гордитесь своей добродетельностью. Вы видите себя поборниками правды; защитниками невинных, как будто есть кто-нибудь действительно невинный; благородными воинами, исправляющими древнее зло. Что ж, это весьма кстати. Сейчас мы проверим ваши убеждения и посмотрим, действительно ли вы – те, за кого вы себя выдаёте. Если вы не прекратите свою атаку, я убью их обоих, – он потряс мальчика за плечо. – Так же, если вы снова осмелитесь напасть на меня, я и в том случае их убью… На самом деле, если вы каким-нибудь любым образом сильно прогневите меня, я всё равно их убью. А потому я советую вам быть вежливыми со мной, – было видно, что детям, выслушавшим эту тираду короля, стало плохо, и всё же они даже не сделали попытки убежать.

Эрагон взглянул на Арию и увидел в её глазах отражение своего отчаяния.

'Умарот!' – вскрикнули они оба.

'Нет', – прорычал белый дракон, сражаясь умом с другими Эльдунари.

'Ты должен остановиться!', – промолвила Арья.

'Нет!'.

'Он убьёт их!' – воскликнул Эрагон.

'Нет! Мы не сдадимся! Не теперь!'.

'Достаточно! – проревел Глаэдр. – Птенцы в опасности'.

И больше детей будет в опасности, если мы не убьем Разбивателя яиц

'Да, но сейчас не самое подходящее время, – попыталась урезонить драконов Арья. – Подождите чуть- чуть. Возможно, нам удастся напасть на него, не рискуя жизнями детей'.

'А что, если нет?' – спросил Умарот.

Ни Эрагон, ни Арья не могли ответить.

'Тогда мы сделаем то, что должны', – вмешалась в разговор Сапфира. Как бы Эрагон не не хотел этого, но он знал, что она была права. Они не могли ради двух детей рисковать свободой всей Алагейзии. Если это возможно, они попытаюся спасти мальчика и девочку. Если нет… им нужно будет снова атаковать. Другого выбора у них нет.

Хоть и неохотно, но Умарот и Эльдунари, с которыми он говорил, отступили. Гальбаторикс улыбнулся.

– Вот так-то лучше. Теперь мы можем поговорить, как цивилизованные существа, не заморачивая себе голову, кто, кого и за что собирается убить, – Он погладил мальчика по голове, потом указал на ступени помоста и велел, – Садитесь. Двое детей повиновались ему без вопросов и сели на самую нижнюю ступень, как можно дальше от короля. Потом Гальбаторикс сделал движение рукой и произнёс, – Кауста, – и Эрагон, Арья, Эльва и Сапфира заскользили вперёд к трону, остановившись у самого помоста.

Эрагон не мог перестать удивляться тому, что их защитные чары совершенно их не защищали. Он подумал о Слове, чем бы оно ни было, и ужасное подозрение родилось в нём. Сразу вслед за этим он ощутил беспомощность. Несмотря на все их планы, несмотря на все их обсуждения, несмотря на все их беспокойства, страдания и жертвы, Гальбаторикс захватил их так легко, словно они были выводком только что рождённых котят. Но если его подозрение было верно, тогда король был ещё могущественнее, чем они считали прежде.

И всё же, они не были совсем уж беспомощны. Как минимум пока, их разум принадлежал только им. И настолько, насколько он мог понять, они всё ещё могли использовать магию… так или иначе.

Гальбаторикс внимательно вгляделся в Эрагона.

– Итак, это ты, тот, кто доставил мне столько хлопот, Эрагон, сын Морзана… Мы с тобой должны были бы встретиться много, много лет назад. Если бы твоя мать не была такой глупой и не спрятала тебя в Карвахолле, ты бы вырос здесь в Урубаэне, ты был бы благородным ребёнком, обладая всем полагающимся тебе богатством и отвественностью, вместо того, чтобы влачить свои дни копаясь в грязи.

– Но, как бы там ни было, вот ты, здесь и сейчас. И всё, о чём я только что рассказал тебе, будет твоим. Они твои по рождению, по наследию. Я лично прослежу, чтобы ты получил их, – Эрагон чувствоввал, что король внимательно изучает его перед тем, как добавить. – Ты больше похож на мать, не на отца. А вот Муртаг наоборот, больше похож на отца. Но это не имеет значения. На кого бы ты ни был похож, это будет только правильно, если ты и твой брат будете вместе мне служить, как до этого ваши родители.

– Никогда, – процедил сквозь зубы Эрагон.

На губах короля заиграла тонкая улыбка.

– Никогда? Ну, это мы посмотрим, – сказал он и перенёс своё внимание на Сапфиру. – И ты, Сапфира. Среди всех моих сегодняшних гостей, я больше всего рад видеть именно тебя. Ты стала уже совсем взрослой. Помнишь ли ты это место? Помнишь ли ты звук моего голоса? Ах, сколько ночей я провёл здесь, беседуя с тобой и другими яйцами, оказавшимися у меня на хранении в то время, когда утверждал своё правление над Империей.

'Я… Я помню немного', – сказала Сапфира, и Эрагон поведал о её словах королю. Она не хотела общаться с ним напрямую, впрочем, король и сам бы этого ей не позволил. Для них всех безопаснее всего было оставаться в своём сознании, если речь не шла об открытом столкновении.

Гальбаторикс кивнул.

– Я уверен, что ты вспомнешь больше, когда проведёшь больше времени в этих стенах. Ты, конечно же, не знала об этом, но большую часть своей жизни ты провела в комнате неподалёку отсюда. Это твой дом, Сапфира. Ты принадлежишь ему. И именно здесь ты совьёшь себе гнёздышко и отложишь яйца.

Глаза Сапфиры сузились. Эрагон почувствовал в ней странную смесь желания и ослепительной ненависти.

Король продолжил.

– Арья Дрёттнинг. У рока есть чувство юмора, тебе так не кажется? Вот ты здесь, передо мной, как я приказал уже давным-давно. Твой путь был, кончено же, окольным, но ты всё же пришла, и, заметь, по своей воле. Я нахожу это забавным, а ты?

Арья плотно сжала губы и отказалась отвечать.

Гальбаторикс захихикал.

– Я согласен с тем, что уже довольно давно ты стала для меня столь же неприятной, словно бельмо на глазу. Хоть ты и не причинила мне столько же гадостей, сколько этот мямля и зануда Бром, но ты тоже не сидела сложа руки. Вообще можно сказать, что вся эта наша ситуация – твоих рук дело, ибо это ты послала яйцо Сапфиры Эрагону. Тем не менее, я не держу на тебя зла. Если бы не ты, Сапфира бы никогда не проклюнулась и мне не удалось бы вытащить последнего из моих врагов на божий свет. За это, я тебя благодарю.

– Ну и, наконец, ты, Эльва. Девочка, благословенная печатью Всадника, отмеченная драконом и наделённая всем необходимым, чтобы чувствовать боли людей вокруг и всё, что их им причиняет. Как, должно быть, ты страдаешь всё это время. Как ты должна в своём вынужденном сопереживании всем вокруг презирать их за их слабости. Варден плохо обращался с тобой. Сегодня я положу конец всем твоим мучениям, я закончу все бои и сражения, тебе больше не придётся переживать несчастья и злоключения других. Обещаю тебе это. Может, представится случай, и я воспользуюсь твоими умениями, но в общем и целом ты можешь жить, как пожелаешь, в мире и спокойствии.

Эльва нахмурилась, но было очевидно, что предложение короля было очень соблазнительным для неё. Эрагон, глядя на них, вдруг подумал, что вслушиваться в речи Гальбаторикса было так же опасно, как внимать речам самой Эльвы.