—
И человека, похожего на Энгибаряна. Это не так уж и сложно.
—
Согласен, майор, рассуждаете логично, но, честно говоря, меня больше интересует карпатский вояж Манжулы.
—
Может, последние события связаны именно с этим вояжем, как вы изволили выразиться?
—
О-о, мы уже перешли на дипломатический лексикон… — мягко улыбнулся Дробаха.
—
Наверно, из меня никогда не выйдет дипломата
.
Ну, — возразил Иван Яковлевич, — можно считать,
уже вышел, товарищ майор. Должны знать: хороший криминалист — ничто без дипломатических способностей
.
—
Вы думаете?
—
Уверен. Имею в виду не внешний дипломатический лоск, а умение владеть собой в любых обстоятельствах, умение найти подход к человеку, нужные слова.
Затуманить противнику голову, обвести его вокруг пальца?
—
Если хотите, и это… — Дробаха не воспринял легкой иронии Хаблака. Итак, все силы на поиски вишнёвой «Волги»… Но не забывайте о Бляшаном и Ла
п
ском, всё может быть, уважаемый Сергей Антонович.
—
А научно-исследовательский институт? — поинтересовался Хаблак. — Вы называли какого-то
Курочко?
—
Ставим точку, — отмахнулся Дроб
а
ха. — Вчера позвонил мне из Одессы академик Корольков. Извинялся… Оказывается, совсем забыл, что в Борисполе перед посадкой достал из чемодана папку с какими-то расче
тами.
Хотел посмотреть их в самолете. Папка лежала на д
н
е чемодана, и если бы в нем было что-то постороннее — скажем, мина, — Корольков обязательно заметил бы ее.
—
Черт его знает что! — рассердился Хаблак. — Водят нас за нос…
—
Бросьте, — сказал спокойно Дробаха. — Не забывайте: сам Корольков! Он весь в своих формулах и расчетах, для чего ему забивать голову чемоданами? Слава богу, хоть вспомнил… Но, — сдвинул брови, — и вы не занимайтесь второстепенным. Проверку Ла
п
ского и
Бляшаного
поручим кому-нибудь другому. А вам следует заняться гостиницами.
—
Какими гостиницами? — изумился Хаблак.
—
Не станете же вы подменять автоинспекцию… Вишневая «Волга» — их дело, а Манжула, вероятно, жил где-то в гостинице.
—
Да, в гостинице, он ведь говорил об этом.
—
В какой?
Хаблак лишь пожал плечами, а Дробаха поучительно сказал:
—
В гостинице могли запомнить Манжулу. Вы говорите, человек он видный —
поинтересуйтесь у дежурных, горничных, может, за что-то и зацепитесь.
Конечно, Иван Яковлевич был прав, и Хаблаку даже стало стыдно, что сам не додумался до таких элементарных вещей. Однако не занялся самобичеванием, в конце концов они с Дробахой подстраховывают друг друга, да и вообще давно известно, что один в поле не воин.
Через час Хаблаку доложили, что Михаил Никитич Манжула в течение двух недель (он выписался из гостиницы в день злосчастного одесского рейса) снимал двухкомнатный номер люкс в гостинице «Киев». Хаблака это рассердило: он, майор милиции и старший инспектор Киевского уголовного розыска, только раз жил в люксе более скромной гостиницы «Моряк» — и только благодаря тому, что приехал в Одессу вместе со следователем по особо важным делам, — а тут какой-то прохвост, нахал, как мысленно обозвал его Хаблак, да, нахал в белых джинсах или японском вельветовом
костюме, дармоед, который, позволяет себе
н
е
работать полгода, роскошествует в комфор
т
аб
е
л
ьн
ом л
ю
ксе!
Почему?
Так и спросил у администраторши: не помнит ли, случайно, постояльца Манжулу Михаила Никитича, и на каком основании тот поселился в люксе?
Администратор, симпатичная женщина с густо накрашенными губами, наморщила свой симпатичный носик, немного подумала, но Манжулу не припомнила или сделала вид, что не припомнила. Она полистала какой-то журнал и сообщила: гражданин Манжула Михаил Никитич поселился по броне министерства, и назвала какого именно. «Сколько ему стоила эта броня?» — хотел спросить майор, но удержался и все же подумал, что, возмо
жн
о, французская помада, которой красит губы хорошенькая администраторша, приобретена также за деньги Манжулы.
Однако что поделаешь,
н
е пойман — не вор, определенный круг людей еще пользуется этим, но он, майор милиции Хаблак, именно для того и существует на свете, чтоб доказать им: всему этому приходит конец. А может, он зря напустился на женщину, ведь как приветливо улыбается ему, в самом деле симпатичная и смотрит доброжелательно.
Хаблак поднялся в лифте на одиннадцатый этаж (и тут Ман
ж
ула заботился о себе: подальше от городского шума и автомобильного смога), дежурная смерила его внимательным взглядом, видно, она знала всех своих постояльцев, потому что спросила:
—
Поселяетесь?
Этот вопрос понравился Хаблаку, он свидетельствовал о наблюдательности дежурной. Майор присел возле ее столика и показал удостоверение.
Женщина не удивилась, только стала серьезнее и как-то вся подобралась, — конечно, знала, что попусту из уголовного розыска к ней не придут.
Хаблак положил на стол фотографию Манжулы:
—
Пять дней назад в семнадцатом номере вашего этажа жил этот человек, Михаил Никитич Манжула, Помните его?
Дежурная взяла снимок, поднесла ближе к глазам, но сразу положила назад, на стол:
—
А как же, помню. Он из люкса.
—
Что можете сказать о нем?
—
А ничего. Человек как человек. Не напивался, не скандалил.
Хаблак решил начать издалека.
—
Расскажите немного о нем
, — попросил он
.
— Когда вставал, когда шел на работу? Вероятно, приехал в «Киев» по делам?
Дежурная посмотрела на Хаблака внимательно
.
Наверно, наконец дошло, почему именно Манжулой интересуется работник уголовного розыска.
—
Неужто преступник? — От удивления у нее дернулась губа. — Такой солидный и респектабельный человек!
Видно, у нее были устаревшие представления о преступниках: в натянутой на лоб кепочке, с расстегнутым воротом рубашки, сигаретой, прилипшей к губе, и татуировкой на оголенной груди.
Вы читаете Взрыв
