За обедом отсутствие Афродиты объяснилось. Просто Боб объявил нам, что процесс пошел: первая девушка отправилась на личную встречу с женихом.

Мне хватило ума посмотреть в этот момент на Ля Бина, и по его удивленному лицу я поняла: маэстро был не в курсе.

– Давайте рассуждать логически, – предложила Тяпа.

Логика – это ее сильная сторона. Тяпа что угодно обоснует логически – хоть необходимость сплясать канкан на столе, хоть угрозу мучительной смерти от голода в случае невыезда на пикник.

– Одно из двух: либо Афродита действительно отправилась к миллионеру, не воспользовавшись предварительно услугами гримера, и тогда это может означать только одно: именно она похожа на вожделенную мадам больше всех… Либо Просто Боб нас обманывает.

– Врет он, точно, – уверенно согласилась Нюня. – Может, Афродита и обошлась без Ля Бина, но ведь она исчезла, а ее волосы – остались!

Я отметила это замечание как смутное по форме, но дельное по существу. Действительно, если Афродита была похожа на женщину-мечту даже без грима, то ей незачем было избавляться от роскошной шевелюры. А если буйные рыжие кудри не вписывались в идеальный образ, то разумно было бы доверить изменение прически мастеру.

Может быть, Ля Бин успел подстричь девушку, но не знал, что она уже отправляется на смотрины, и его недавнее удивление относилось только к этому факту?

Но я решительно не могла поверить, что парикмахерский бог и законодатель стиля закапывает отстриженные локоны клиентки под олеандровым кусточком!

– Как коровьи косточки в сказке «Крошечка Хаврошечка»! – оживилась Нюня. – Из них еще волшебное деревце выросло.

– Не верю, – ответила на это Тяпа, то ли от себя, то ли цитатой из Станиславского. – Маэстро, конечно, паренек нездоровый, но не настолько. Он голубой, но не чокнутый.

Толерантность толерантностью, но я бы не рискнула поставить знак равенства между гомосексуализмом и душевным здоровьем. Однако Нюня сей сомнительный пассаж пропустила и пошла дальше:

– Тогда возникает другой закономерный вопрос: почему Просто Боб нас обманывает?

– Опять же я вижу два варианта: либо он сам не знает, что случилось с Афродитой, либо скрывает от нас что-то очень неприятное, – рассудила наша мисс Логика. – В любом случае, никаких иных объяснений мы от него не получим. Просто Боб просто постарается все замять.

Вот с этим выводом я была абсолютно согласна. Сама работала в структуре власти, помню, знаю: и свою некомпетентность, и собственные ошибки руководящие лица скрывают до последнего. Буквально до последнего патрона! До тех пор, пока дела не станут так плохи, что хоть стреляйся. Хотя и тогда последняя пуля, как правило, достается кому-то другому.

– Что ж, значит, мне остается только наблюдать и ждать, что будет дальше, – подытожила я.

Поскольку наблюдать в мертвый час сиесты было не за чем и не за кем, я отправилась ожидать дальнейшего развития событий в свою келью.

Чтобы организовать приятный полумрак, я закрыла щелистые ставни на окнах, а чтобы при этом обеспечить бодрящий сквознячок, не стала запирать дверь. Оставила ее приоткрытой, но по настоянию трусишки Нюни соорудила примитивную сигнальную систему: пристроила над дверью металлический поднос. А потом легла и не заметила, как уснула.

И приснилось мне тревожное, смутное: что-то про Берлин, про войну и последний патрон…

Будто сижу я в чисто выбеленном аккуратном блиндажике с видом на берлинскую стену, а над ней, как над волейбольной сеткой, вырастают две лопатообразные ладони с татуировками: на одной – «Не забуду», на другой – «ВДВ». И понимаю я, что это Руки Мегабосса, и что и впрямь не забудут, найдут они меня, из уютного блиндажика выковыряют и голову оторвут, а потом закопают ее в олеандрах!

Тут левая Рука Мегабосса щелкнула пальцами, а правая сложилась пистолетиком и дулом ткнула в мой блиндаж. И сразу же откуда ни возьмись появился танк! И пошел, страшно лязгнув траками, прямо на меня!

Я проснулась как раз вовремя, чтобы увидеть на фоне светлого дверного проема темную фигуру, застывшую в фантазийной позе «Дрессированный слон в посудной лавке»: одна нижняя конечность на пороге, вторая зависла в воздухе, а две верхних, сложенные выразительной буквой «Х», прикрывают голову.

Сигнальный поднос с затихающим гудением вибрировал на полу.

– Стой, кто идет! – я отважно замахнулась подушкой.

– Свои!

Голос был знакомый и не сказать, что неприятный, но уже изрядно поднадоевший.

– Спасибо, что не нагрузила поднос ведерком с краской! – сказал он обиженно. – Но и от подноса у меня на голове будет шишка!

– Елки-палки! – в прямой и непосредственной связи с шишками воскликнула я и спустила ноги с кровати. – Тебе чего тут нужно?!

– Поговорить.

Голливудский типчик выглянул наружу и, убедившись, что от грохота упавшего противотанкового подноса никто, кроме меня, не восстал ото сна, плотно прикрыл дверь.

– Не хочу я с тобой говорить!

Я хотела встать, но блондин в одну секунду переместился к кровати и не позволил мне подняться.

– Лежи и помалкивай!

– А как же мы тогда поговорим? – ехидно осведомилась я.

– Не морочь мне голову! – Мик с шипением потер ушибленное темечко. – Расскажи, как ты здесь оказалась?

– А ты?

Я совершенно не спешила с ним откровенничать.

– Я-то?

– Если хочешь у меня что-то узнать – придется согласиться на информационный бартер, – предупредила я.

– О'кей, – голливудский тип непринужденно присел на кровать. – Лично я тут оказался по ошибке. Мне сказали, что работа будет на Кипре, а у меня там есть личный интерес. Но наниматель оказался не силен в географии, и вот я тут, на Санторини. Досадно, зато судьба опять свела меня с тобой! А ты-то здесь какими судьбами?

Он замолчал, склонил голову к плечу и уставился на меня, простодушно помаргивая.

Ни в простодушие, ни в чистосердечие этого типа я не верила нисколько. Располагающая внешность – верный признак мошенника! Фотограф он, как же! Вольнонаемный армии большого и чистого искусства!

– Скорее, шпион! – нашептала мне Тяпа. – А что? И с фотокамерой умеет управляться, и наружное наблюдение отсекает мастерски! И с такой легкостью перемещается по миру!