Ну что мне было делать?!

Я страстно обняла древесный ствол, пряча за ним свои руки с платками.

– Тоска по родине? – с притворным сочувствием спросил знакомый голос. – Я думал, русские скучают по березкам.

– То березка, то рябина! Куст ракиты над рекой! – жалостливо напели мы с Нюней.

– Ленкоранский край любимый! – тут же предложила нам продолжение ехидная Тяпа. – Где найдешь еще такой!

Я поперхнулась этой восторженной фразой.

– А это разве березка? – продолжал допытываться голливудский приставала.

Пальчиками, в свое время натренированными играть гаммы, я под прикрытием древесного ствола в бешеном темпе prestissimo комкала платки, сворачивая их в клубочки.

Не успела!

Поглазев с дорожки, как я страстно обнимаю родную акацию, приставала приблизился к нам с ней и пошел, любуясь удивительной эротической сценой, в обход дерева.

– Это не березка! – гаркнула я, начиная двигаться в том же направлении без отрыва от материнской груди акации.

Это сложное па призвано было спрятать от постороннего взгляда мои шаловливые ручки.

– Это Альбиция ленкоранская, она же Акация шелковая, она же просто Ленкоранская акация…

– Или еще проще – Шелковая альбиция, – сам догадался блондин.

– Говорю же, он умный! – невольно восхитилась Нюня.

– Ленкорань – это разве не в Азии? – спросил приставала.

– Слишком умный, – пробурчала Тяпа.

– Да! – сердито сказала я, молниеносным движением выдернув руки из-за дерева и стремительно погрузив их в карманы на максимальную глубину, отчего мои шорты неприлично низко сползли. – Это не русское дерево, но у меня дедушка как раз из Азии! И прадедушка тоже, и прабабушка!

– Я понял, вы тоскуете по родине предков.

Приставала с интересом осмотрел мой обнажившийся живот и не остановился на этом: опустил взгляд еще ниже.

– А этими черными платочками вы вытираете ручьи горючих слез.

Я поспешно затолкала поглубже предательские газовые язычки.

Развивать тему платочков у меня желания не было.

– Лучшая защита – нападение! – шепнула мне Тяпа.

И я напала:

– Слушайте, чего вы за мной ходите?! Мы не знакомы, я даже имени вашего не знаю!

– Зовите меня Мик.

– Да не хочу я вас никуда звать! Отстаньте, пожалуйста!

– Пожалуйста!

Блондин отвесил шутовской поклон и отступил на дорожку.

Я почему-то ощутила легкое сожаление.

– Еще увидимся! – Он помахал мне рукой и козликом запрыгал вверх по ступенькам.

Я выждала немного и двинулась в сторону густо населенных территорий огородами, то есть кустами.

Контингент шумно и весело плескался в бассейне. Женский смех и притворно испуганные визги сегодня органично дополнились мужскими возгласами и басовитыми смешками.

Я раздвинула веточки и посмотрела: ну, так и есть! Голливудский приставала развернулся вовсю, единолично восполняя дефицит мужского внимания как девушкам, так и примкнувшему к живописной группе дам маэстро.

Мсье Ля Бин в ярко-алых купальных трусах, похожих на укороченные шаровары Тараса Бульбы, притягивал к себе взгляды, пчел и бабочек. Я засмотрелась на его резиновую шапочку: белая, с красным сердечком на лбу, она очень гармонировала с купальными шароварами и в то же время придавала облику маэстро что-то японское.

– Самурай, самурай, кого хочешь – выбирай! – фыркнула Тяпа.

– По-моему, он уже выбрал, – заметила я.

Ля Бин старался держаться поближе к Мику. Не решаясь залезть в прохладную поутру воду, он слонялся вокруг бассейна, пока блондин с откровенным удовольствием купался в голубых волнах и общем внимании.

– Тьфу, смотреть противно!

Я плюнула, попятилась под сень кущ и едва не упала, споткнувшись о неуместный в зарослях инвентарь – сачок для чистки воды в бассейне.

– У тебя хронический запотык! – прокомментировала Тяпа, намекая на вчерашнюю историю с подкосившим меня полотенцем. – Какой дурак здесь это бросил?

Вопрос был риторический: я не забыла, что сачок – орудие труда Аполлона Санторинского.

К сожалению, младого греческого бога поблизости не было, а жаль: я бы с удовольствием посмотрела на его победу над голливудским типчиком в борьбе за всенародную любовь!

Потирая ушибленную щиколотку, я присела на травку, чтобы спокойно обдумать план возвращения законным владелицам вдовьих платочков. Сейчас, наверное, белье с веревок уже сняли, и неожиданное появление ниоткуда пары просторных головных уборов будет очень заметно. Пожалуй, лучше я попробую проделать этот фокус ночью, когда на площадке развесят на просушку новую партию белья.

Я кивнула своим мыслям и увидела прямо перед собой небольшой участок взрыхленной земли. Я уже видела его раньше, когда искала в олеандрах Катерину, но тогда он меня не заинтересовал. Теперь же под руку мне с намеком подвернулась сухая палочка, вот я и ковырнула ею эту свежую грядку – раз, другой… Машинально. Без всякой цели, просто так.

Было в этом что-то медитативное, расслабляющее, удовлетворяющее подсознательное стремление бывшей маленькой девочки спрятаться от проблем в песочнице. Будь у меня совочек и ведерко, я бы непременно слепила из удобренной вулканическим пеплом землицы пару куличиков!

Неожиданно палка-копалка за что-то зацепилась и вырвалась из моей руки, как живая.

– Козел-собака! – безадресно выругалась Тяпа.

Я даже в раннем детстве никому не позволяла безнаказанно грабить меня в песочнице, так что блудной палке пришлось вернуться и поработать энергичнее, чем прежде.

И тут же выяснилось, что запуталась она в какой-то пакле.

Это еще что такое?

– О, это типичная мочковатая корневая система! – авторитетно сообщила ботаничка Нюня.

Я поддела палкой-ковырялкой предполагаемый корень, подняла его повыше, охнула – и выронила свой первобытный инструмент вместе с находкой.

Потому что это была не корневатая мочевая система!

Тьфу, не корневая мочевая!

Т-то есть н-не мочеватая корневатая!

– Хорош заикаться! – рявкнула Тяпа, вынудив меня зажать трясущуюся челюсть перепачканными землицей руками. – Это вообще не система! Это волосы! Просто длинные рыжие волосы, и хватит трястись!

– О боже! – страшным шепотом выдохнула моя Нюнечка и, кажется, упала в обморок.

Подсознание – без всякого запроса с моей стороны – выдало на-гора бородатый анекдот про директора кладбища, который с целью сокращения площадей, времени работы землекопов и расходов на гробы и оградки предложил хоронить усопших стоя, по пояс и взявшись за руки.

Воображение моментально нарисовало одиночное вертикальное захоронение.

– Думаешь, если копнуть глубже, то под волосами обнаружится тело целиком? – усомнилась бестрепетная Тяпа.

– Уж лучше целиком, чем частями! – рассудила я, и впечатлительная Нюня, едва очнувшись, снова ушла в бессознанку.