декретами иерархов. В это время суток им положено работать. Вымощенные ноздреватым светлым кирпичом тротуары сияли чистотой, вывернувший из-за угла нег с метлой продолжал усердно сметать невидимые пылинки: нашел занятие, чтобы энб-вафо не цеплялись… Зато Хэйнгр-Ассл не назовешь запущенным городом, как бы ни издевались над харлийским образом жизни Лиргисо с Тлемлелхом. Впрочем, это всего лишь маленький фрагмент Хэйнгр-Ассла. Опасности нет, так что Тина раздвинула занавешивающие проход ленты и вошла в лавку.

Прикрыв за собой дверь, она вынула парализатор, уложила одного энбоно и двух чливьясов. Тихо. Больше никого. Сквозь желтые с черной росписью шторы внутрь проникал приглушенный солнечный свет. Пожелтев, он обрел более привычную для человеческого глаза окраску. Вдоль стен стояли многоногие лярнийские столы, в углублениях лежали образцы продуктов. Над столами висели полки с волнистыми боковинами – видимо, энбоно с молоком кхейглы впитывают отвращение к вычерченным по линейке линиям и прямым углам. Пахло чем-то острым, пряным, щекочущим обоняние и совершенно чуждым человеческой кухне.

Выложив на пол штаны и ботинки, Тина набила рюкзак пачками галет, брикетами прессованных сушеных плодов, стеклянными банками с ломтиками вроде бы мяса в синеватом соусе. Добавила несколько бутылок с напитками. Пристроила сверху свое имущество и, чуть приоткрыв штору, бросила взгляд на улицу: по- прежнему спокойно.

От лавки она удалялась быстро, но не бегом. Навстречу попались два трехгорбых тьянгара с всадниками, ее окликнули. Она опять сослалась на благоосененного Пейшеваргла из Соосанла, и ее оставили в покое. Очевидно, Пейшеваргл был важной персоной. Тина заметила, что когти у всадников не накрашены – как и у других харлийцев, которых она видела. Не все энбоно такие уж эстеты, как сладкая парочка ее приятелей… По дороге ехала обтянутая разноцветной кожей закрытая повозка в сопровождении верховых, и ей снова пришлось давать объяснения, одновременно прикидывая, в какой последовательности парализовать любопытствующих, если те не отстанут. Те отстали. Темно-коричневый рюкзак в глаза не бросался, переводчик висел на шее под костюмом (Тина говорила шепотом, достаточным для прибора, но неслышным для собеседников), да и имя благоосененного хозяина производило впечатление.

Разминувшись с повозкой, она несколько раз оглянулась и перешла на бег. До чего неудобно бегать в таком костюме… Впрочем, при необходимости она могла бегать даже в тяжелом скафандре высшей защиты. Другое дело, что не любила.

Травяная чаща приняла ее, как свою: за минувшие дни Тина успела привыкнуть к ней и уже начала чувствовать себя здесь как дома. Переодевшись, она подняла рюкзак и пошла на юг вдоль кромки болота. Со стороны дороги ее прикрывал пластинчатый кустарник.

Валуны, обросшие разноцветным мхом. Вот за этим находится черное озерцо, и потом их стоянка. Она обогнула валун…

– Тина, стойте! Я держу вас на прицеле! Руки за спину!

Слева на шее – легкое жжение. Луч бластера скользнул в двух-трех миллиметрах от кожи. Горячо даже для нее.

– Тина, я не промазал. Я умею стрелять. Встаньте спиной к валуну, руки назад.

Спрятав руки за спину, она шагнула к валуну. Не будь за плечами громоздкого рюкзака, можно было бы рискнуть, отпрыгнуть в сторону… с вероятностью угодить в трясину… Этот мерзавец выбрал место и время! На лужайке лежали два аварийных комплекта, около них сидел Тлемлелх, поникший, как лишенное воды комнатное растение. Естественно, без оружия. А Лиргисо не видно.

– Вот так, и не шевелитесь! Я знаю, что у вас в ладонях боевые лазеры. Один намек на движение – и я отрежу вам голову.

«Как он освободился? Я же раз на десять обернула скотч, не мог он просто так его разорвать! А Тлемлелх, интересно, что в это время делал? Предавался раздумьям о своей печальной судьбе? Два сукиных сына, чтоб вас… Сразу он меня не убил – значит, хочет поболтать. Ну, посмотрим…»

Лиргисо появился из-за куста напротив. На нем был принадлежащий Тлемлелху пояс с кобурами, из одной выглядывала рукоятка парализатора.

– Тина, у вас иногда бывает очень выразительное лицо, – он улыбался. – Как сейчас, например… Мне нравится.

Ствол бластера направлен на горло. Знает ведь, куда стрелять, чтобы наверняка убить киборга… И про лазеры знает.

– Это ничего, что я обращаюсь к вам просто по имени?

– Я всегда предпочитала обращения по имени, – голос звучал хрипло, это ее разозлило.

– Жаль, что я не знал об этом раньше.

– Как ты избавился от скотча? – Надо перехватить инициативу, тогда еще можно будет на что-то рассчитывать… И не поддаваться панике. Ее не в первый раз держат на прицеле.

– С помощью несравненного Тлемлелха. – Наверное, выражение лица у нее было то еще, потому что Лиргисо рассмеялся. – Да нет, Тина, мы не заодно. Мне пришлось сломать его, чтобы устроить этот фокус. Сами видите, что от него осталось!

Тлемлелх выглядел до того несчастным и раздавленным, что она даже рассердиться не смогла. Было только недоумение: ему дали бластер, объяснили, что делать, – а он что натворил?..

– Тина, мне очень жаль, но я должен вас убить. Будь вы просто человеком, я бы рискнул оставить вас в живых и припрятать от патрона. Вы меня заинтересовали. Но вы киборг, а я не самоубийца. Грустно, что вас больше не будет, однако от необходимости никуда не денешься, увы…

Она не могла разобрать, издевается он или говорит всерьез. Не важно. Оттянуть тот момент, когда он нажмет на спуск. На ее счастье, потрепаться энбоно любят, это у них в крови.

– Откуда ты знаешь, что я киборг?

– От патрона. Я его ближайший помощник, фанатично преданный делу. – Его лицо сморщилось в насмешливой гримасе. – Почему-то патрон считает меня фанатиком нашего дела…

– Подозреваю, что ты сам его в этом убедил.

Лиргисо опять засмеялся:

– Тина, вы прекрасно держитесь. Вы мне до безумия нравитесь, и я буду искренне оплакивать вашу смерть. Каждый из нас стремится убедить патрона в своей беззаветной преданности делу, но поверил он почему-то мне. Когда-нибудь я займу его место, невзирая на то, что он сам на этот счет думает… Я ведь так и не рассказал о его планах, а вам, наверное, хочется узнать напоследок? У нас нет военной мощи, чтобы воевать со всей Галактикой, однако патрон планирует другую войну: если довести населяющие Галактику расы до развала и деградации, власть сама упадет к нам в руки, как перезрелый плод. Мы потихоньку подчиним себе планеты, принадлежащие людям и человекоподобным расам, потом так же потихоньку объединим их в подобие федерации… Потом федерация превратится в Империю, и энбоно станут правящей расой. У патрона многоступенчатый план.

– Вряд ли это произойдет в течение жизни одного энбоно. – В горле пересохло, но она смогла произнести эту фразу нормальным голосом.

– О, мы живем дольше, чем люди. Я раза в полтора старше вас, однако по нашим меркам я молод. По сравнению со мной или Тлемлелхом вы очень юное существо. Жаль, что вас не будет рядом, когда я надену ожерелье Императора!

Тлемлелх, до сих пор не издававший ни звука, вдруг всхлипнул: наверное, представил себе Лиргисо в роли Императора.

– Тлемлелх, можешь расслабиться, – не глядя на него, бросил Лиргисо. – Я тебя не убью.

– Почему? – дрогнувшим голосом спросил Тлемлелх. – Ты же обещал…

– Зачем тебя убивать? В Мигоне все решат, что ты ушел во Фласс, а у меня есть достаточно надежных местечек, чтобы спрятать кого угодно. Ты еще и завещание на мое имя напишешь… Относительно того завода на канале и всего прочего. Никто не узнает, что ты жив. Иметь раба-энбоно, который всецело принадлежит мне, – это соблазнительно!

– Энбоно не может быть рабом энбоно. – Тлемлелха начало трясти. – Ты обещал убить…

– Я передумал. Ты еще долго будешь жить и развлекать меня.

Тина надеялась, что Лиргисо хотя бы разок взглянет на Тлемлелха – для выстрела ей хватит доли секунды, – но тот не сводил с нее глаз. Ничего. Пока они выясняли насчет нарушенного обещания, у нее