Хозяйка не велела». «Эх, Гав, а мы и не выходили — мы полетели». — Сказал Валька. «Вот, вот, — продолжил Гав очень похоже, как всегда говорила Валькина мама, — все твои фантазии… что теперь делать». — Он принялся снова обнюхивать островок, на который они приземлились.
«Только не подходите к краю — там глубоко! Я… я». — Бяша не знал, как успокоить своих друзей, и чувствовал себя очень виноватым. Ему самому было холодно, капельки на нем застывали, он побелел, покрылся инеем, стал искриться…
«Нет, — решительно сказал Гав, — надо спуститься вниз. Я выведу вас к дому, даже если будет ураган! Нельзя просто сидеть и ждать». «Нет, нет! Только не спускайтесь! Я во всем виноват… только не спускайтесь». — Тихо-тихо возражал Бяша. А Гав, обнюхав все края, двинулся дальше к стене. Он так низко опустил свой нос и так сильно выдыхал воздух, что песчаная пыль струйками летела в стороны, казалось вообще, что он стешет свою черную симпатичную мочку об острые камни и совсем потеряет нюх. Он наткнулся головой на стену, хотел уже сказать «Вот местечко», но вдруг стал вдыхать и выдыхать быстрее. Он вынюхивал что-то такое, о чем и сам пока не мог ничего рассказать, но это было что-то! Он забегал вдоль подножия стены все ближе и ближе к одному краю, потом бесстрашно перегнулся над пропастью в одном углу площадки, отскочил назад и радостно залаял! «Нашел! Нашел». «Что». — Спросили все разом и придвинулись к Гаву. «Там».
«Что? Что? Ну, говори». «Там нора! — Гордо сказал Гав. — Там за углом». «Какая нора». — Спросил Валька.
«Пустая! — Ответил Гав. — И там давно никого не было». Все внимательно смотрели на него — не скажет ли еще чего-нибудь, но Гав молчал. Бяша перегнулся через край, ветер сразу рванул его и чуть не унес. Он снова быстро спрятался за каменную стену. Но даже того мгновения, пока он висел над пропастью, было достаточно, чтобы заметить, что там, за углом, действительно, есть углубление, и в него хорошо бы спрятаться. Не так просто было перебраться в пещеру, которую нашел Гав. Но, когда ветер чуть стих, Бяша повис наполовину над пропастью, зацепился за угол стены и помог переправиться в углубление своим друзьям. Потом он сам втиснулся в это убежище, заслонил собой вход и накрыл всех — стало теплее. Все немного повозились и затихли. Навалилась какая-то вялая дрема. Свист ветра не был слышен сквозь каменные стены, ничто не тревожило, ни о чем не хотелось думать. И тогда стало слышно. Что Пиня тихонько плачет. Он даже не плакал по-настоящему. А тихо попискивал: «Пииип, пииип, пииип». Гав заворочался, лапой подгреб малыша к себе поближе и крепко прижал. Тут уж Пиня не мог удержаться и от жалости к самому себе громко заплакал: «Я хочу к маме Матильде».
«Эх, ты, — сказал Гав как можно добрее, — что же сразу плакать… косточку погрызть бы совсем не плохо… но я же не плачу… да». «Косточку? — Переспросил Пиня. — Погрызть». — Он долго копошился под боком у Гава и потом удивленно пискнул, — «Нашел».
«Что». — спросил Валька. «Крошки, — удивленно ответил Пиня, — у меня они застряли в перьях». «Ой, в перьях, — засмеялся Гав и добавил серьезно, — конечно, чтобы вырасти большим надо целый день клевать. Запасливый». «Я тебе тоже дам поклевать, не… то есть погрызть… — сказал Пиня гордо, — и тебе, и тебе».
«Вот это да?! — Изумился Гав. — Что это с тобой». «Я не буду крошки, спасибо, Пиня». — Отказался Бяша. «Нет, всем! — Настаивал Пиня. — Всем».
«Бяша, по-моему, не любит крошек». — подумал вслух Бяша. «Ты стал совсем большим, — обрадовался Валька. — Совсем большим. Ты все понял».
«На! — Сказал Пиня Вальке. — Раздели сам, пожалуйста». — И он немножко даже застеснялся от своей доброты.
«Гм… — Протянул Гав, — а тут совсем неплохо». — И он проглотил несколько крошек, а потом смачно облизнулся.
«Дома лучше». — Вздохнул Валька. «Там мама Матильда». — Мечтательно пискнул Пиня. Чтобы отвлечь своих друзей от грустных мыслей, Бяша сказал: «А знаете что? Давайте поиграем».
«Тебе понравилось играть! — Обрадовался Валька. — НО тут так тесно». «А зачем нам много места? Будем играть будто мы, вы, — поправился он, — все дома».
«И мама Матильда». — Обрадовался Пиня. «Задала тебе трепку». — без перерыва продолжил Гав и рассмеялся. Такой у него был характер — не мог он не задираться и не веселиться. «Бяша, какой ты молодец, что так придумал! Ты здорово понял, как надо играть! Сразу теплее, правда». — Все согласились, что как только они начали играть, что все дома и забрались вместе в конуру к Гаву, сразу стало теплее. Но их прервал ворчливый голос грома. «А ты не пропустишь ветер, Бяша».
«Нет, — ответил Бяша тоже шепотом, — ветры всегда нас находят сам». Он насторожился, высунулся из пещеры и стал ждать. Снова донесся раскат грома, потом еще один, и вдруг они услыхали откуда-то снаружи громкий Бяшин голос: «Скорее».
Вцепиться в Бяшу и в друг друга им ничего не стоило — так тесно они лежали в своем убежище. Ветер рванул снаружи, Бяша вылетел, перевернулся через голову так, что все даже понять не могли, где небо, а где пропасть, потом ветер рванул еще раз, вынес их из ущелья и потащил в ту сторону, откуда они недавно и, конечно, ненадолго улетели поглядеть на землю с высоты…
Глава 13
Варвара не отреагировала на возвращение путешественников. Она только перелетела на ветку повыше, почистила свое самое красивое перо, отливавшее сине-зеленым и, словно ни к кому не обращаясь, провозгласила: «Пррррекарррррсно». — К чему это относилось, она и сама не знала. Просто, все было хорошо.
«Мама приходила? — Спросил Валька, но она даже не повернула головы в его сторону. — Варвара, ты что глухая тетеря?».
«Варрррварррррра». — Так же, не шевелясь, обронила она. — «Не глухая ворррррона». — И снова замолчала. Она так тщательно чистила свои перья, как будто завтра праздник.
«Ну, и ладно». — обиделся Валька. Во дворе началась обычная жизнь. Пиня колотил клювиком по земле, отыскивая зерна даже там, где их и в помине не было. Матильда, услыхав его голос, который, конечно, не спутала бы ни с каким другим никогда, подняла страшный гвалт от радости. Она переполошила весь курятник. Гав блаженствовал в своей конуре. Он теперь находил, что не так уж плохо в ней после того, как побываешь не то в путешествии, не то в переделке. Валька бродил вдоль забора, трогал рукой его шершавые, изъеденные ветром штакетины. Бяша тоже прошелся по двору — о нем словно совсем забыли — и подошел к Вальке. «Мне пора». — Сказал он грустно. «Как? — Опешил Валька. — Ты хочешь улететь». «Да. Мне пора. — Ответил Бяша. — Меня будут искать, волноваться. Когда моя мама-море волнуется всем плохо».
«Но… но… — Валька не знал, как удержать его, — я так хотел познакомить тебя со своей мамой!.».
«Я еще прилечу! — Сказал Бяша уверенно. — Вот увидишь! Правда». «Без вас было так грустно! — Вдруг закричала Варвара. — Гррррустно». — И пересела на ветку пониже. Она, конечно, жалела, что не полетела со всеми вместе, но ни за что не смогла бы в этом признаться… да, и зачем?! Но еще раз оставаться одной?! Нет. Этого она не хотела!.. Все обитатели двора, как ни тихо сказал Бяша, — это услышали. Пиня тоже подлетел к нему и стал уговаривать остаться. Он предлагал зерен, обещал познакомить с мамой Матильдой, когда придет хозяйка и выпустит ее. Гав расстроенный приплелся к Бяшиным ногам и сказал, что научит его ходить по следу. Варвара стала кричать, что это неправильно улетать, когда так подружились…
Бяша стоял грустный и расстроенный. Он сам не хотел улетать, но знал, что его ждут, что ему надо скорее со всеми вместе лететь за новым дождиком, чтобы поить землю, а без этого, зачем же ему вообще летать по небу?.. Все замолчали, но Варвара, намолчавшаяся так долго в их отсутствие, теперь никак не могла удержаться: «Кар-каррраул! — Вопила она. — Сррррразу очень врррррррррррредно рррррраставаться, когда подрррррррррружились». «Ты совсем-совсем не можешь остаться, ну, хоть на один день». — грустно спросил Валька.
