подошли к калитке. Она скрипнула. Гав с лаем, виляя от радости хвостом, бросился под ноги хозяевам, а они шли, напевая «Через реченьку, через быструю».

Отец вернулся! Вот это была радость! Сразу во дворе стало весело! Жалко, что солнце уже давно далеко отодвинулось за дом и совсем не просвечивало сквозь ветви любимого дерева. Но еще целый вечер впереди. Сначала отец шумно мылся у колодца, Вальке очень нравилось лить ему на шею и спину холодную воду и повизгивать, когда брызги попадали на него самого. Потом они ужинали во дворе, пели песни, потом просто сидели, разговаривали и играли в звезды: кто первым заметит новую звездочку на темнеющем небе. А потом, когда звезд высыпало великое множество, Вальку отправили спать. Но ему не спалось. Он лежал сначала с закрытыми глазами — ничего не получалось. Когда открыл их, они вовсе не хотели закрываться… было слышно, как отец с матерью о чем-то тихо говорили и весело смеялись. Помолчат, помолчат, снова начинают смеяться — так хорошо, что он размечтался: вот прилетит завтра Бяша, тогда он его обязательно уговорит дождаться пока вернутся с работы мама с папой. Ему очень хотелось познакомить с ними Бяшу. Потом Валька услыхал шаги по крыльцу, в сенях, по дому, голоса в соседней комнате.

«Ну, а ты-то как тут?» — Спрашивал отец. «А что я?» — Грустно говорила мама. — Ждала… тебя. Они помолчали. «А еще что?» «У Вальки такие фантазии в голове! Даже не знаю, что подумать — так сочинить-то ребенку не под силу». — Она стала рассказывать отцу про все, что ей доверил сын. Рассказывала подробно, ничего не забыла, почти не ошибалась, а когда что-нибудь припоминала и задумывалась, Вальке так хотелось подбежать к ней, чтобы подсказать! Но он лежал тихо, сам не замечая, как улыбается — значит, хоть немножко, а поверила!..

«А еще, — начала мама про другое, — смех и грех с утра. Деда Перевозчикова знаешь». — Ну, как же, — подтвердил отец. — Вот! Вдруг слышим крик! Бежит к нам, ковыляет, одна нога то у него раненная. Ну, девчата сначала давай смеяться, а смотрим, он не на шутку расстроен, — думали пожар, или случилось что. Подбегает и кричит: «Никто тут не проходил». «Нет, — говорим, — дедушка Перевозчиков, не проходил никто». «Идолы! Медаль уперли».

«Какую, — спрашиваем, — медаль». «Какую, какую?! Разве в этом дело! Уперли! За мужество пожарное… где мне ногу как раз и шибануло».

«Как так уперли». «Как, — кипятился дед, — разложил на столе во дворе медали почистить перед праздником день пожарника, снял с мундира, а суконку в сенях забыл. Вернулся, значит, стал чистить, а потом пересчитал — нету! Восемь тут — девятой нету! Этой самой! Может, мальчишки пробегали». «Да не видели мы, дедушка Перевозчиков», — говорим. А он обиделся, что мы не видели. Такой расстроенный пошел — жалко даже стало. «Может, обронил да затоптал». — Предположил отец. «Мы ходили к нему, искали, успокаивали — не, пропала. Мы ему говорим, может, мол, спутал, сколько медалей то было, а он совсем разобиделся». «Меня, — говорит, — в ногу шибануло, а не в голову! Я ума не лишился». валька, как услыхал, что мама рассказывала, хотел немедля вскочить и бежать к дедушке Перевозчикову — кто ж его не знал в деревне! Но поглядел в окошко — там была ночь. Да и убегать из дома, когда вернулся отец!.. Вскоре стало тихо. Только какая-то бессонная муха иногда жужжала у стекла и тихонько позванивал сверчок. Валька не заметил, как подкрался сон. Лежал, лежал, думал, и… заснул.

Ему снилось, как Варвара тащит медаль в клюве, как волнуется дедушка Перевозчиков, и как он, Валька, возвращает ему медаль. Нет, не возвращает, а вручает, прикалывает на грудь! А дедушка Перевозчиков ему честь отдает… нет, кричит «Это ты, шельмец, спер, значит». Валька убегает, а дед вскидывает палочку, с которой ходит и палит из нее ему вслед со страшным грохотом, а Валька падает раненный в ногу!

Валька открыл глаза. Сердце колотилось. Солнце пекло голову. Он выглянул в окно. Гав отчаянно лаял на жердь, которая валялась на земле возле перевернутого таза. «Значит, это не дедушка в меня палил, а Гав стащил жердину, и она по тазу трахнула».

«Эх, — вздохнул Валька, — не досмотрел». — Но тут же вспомнил про медаль и выскочил на крыльцо.

Валька чувствовал себя виноватым из-за Варвары и хотел поскорее вернуть медаль хозяину. Он шел, пыля, по теплой мягкой дороге. Гав сначала семенил за ним, глотая пыль и непрерывно чихая по нескольку раз подряд, но потом догадался забежать вперед. Варвара летела тоже впереди, но чуть сбоку. Она была смущена тем, что утащила оказывается такую важную штуку и упустила Бяшу. Медаль, надежно завернутая в тряпочку, лежала у него за пазухой. На краю поля стояло несколько незнакомых ребят постарше Вальки. Он сначала испугался, не за себя, конечно, а что могли отнять медаль, но собрался и с независимым видом прошел мимо. У него была важная цель. В другое время он бы остановился и спросил, что они там высматривают на желтеющем поле, может, даже предложил бы поиграть и погладить его овчарку, но сейчас он торопился…

Дедушка оказался лома. Когда он увидел медаль, так расчувствовался, что даже слеза у него побежала. Он усадил Вальку и стал угощать его теплым душистым медом. Гаву досталась миска молока, а виновнице Варваре кусок булки. Дедушка же сам ничего не ел, а радовался медали и, перебивая сам себя, рассказал то, как искал ее вчера, то, как эту медаль ему в больнице вручили, то, как он рад…

Валька совсем было собрался уходить, (хотя тут ему было очень хорошо), потому что боялся, что мама его увидит. Внутри у него было так сладко, и все вокруг казалось медовым: желтая пыльная дорога, раскаленное солнце, даже большие шершавые руки дедушки Перевозчикова. Но в это время мимо забора прошли те самые ребята, которых встретил Валька у поля. Дедушка тоже заметил их и окликнул.

«Ты, Колька, зря у поля не стой. Все, как есть сгорит, потому сушь! А если ребят организуешь, да ведрами — спасешь хоть малую толику на посев себе — вот, как я тебе скажу».

Ребята остановились у калитки: «Как же, дедушка Перевозчиков, ведрами, когда до реки две тысячи восемьсот двадцать один шаг… мы мерили уже… а машину не дают».

«И правильно — машина не забава! А вот лошадь». «Зачем нам лошадь». — Перебил Колька.

«Затем, — сказал дед, что есть еще бочка на телеге, в которой прежде возили воду. Она, конечно, рассохлась должно от долгого бездействия. Значит, ее надо в реку закатить… колеса у телеги опять же надо проверить, ободья, спицы, оси смазать, потому как все это в сарае, считай, лет двадцать пылилось… а бывало на ней, как лихо ездили… да и я сам… вы заходите, заходите». И дед завел ребят к себе во двор, тоже усадил за стол и начал угощать медом и новыми своими рассказами и мыслями. «Вот вам еще помощник, — говорил он, — стоящий парень. Спас мне медаль за мужество при спасении на пожаре». И он стал рассказывать историю, о чудесном возвращении медали, которую только недавно узнал от Вальки, но так интересно и здорово, что Валька сам заслушался.

По слова деда Варвара не просто стащила блестящую штучку, а именно выслеживала эту медаль, готовилась, пряталась в кустах — сидела в засаде… целая история, которая началась на том пожаре тоже в очень засушливое лето. Когда пошел пал с леса на поле, на околицу, а оттуда по деревне ветер потащил пламя, загорелись дома и такой чад стоял и мгла, что солнце потемнело… вообще тут часто такая сушь случается. И фамилия у деда была совсем другая, а не Перевозчиков. Он был Суханов. Тут в селе все были Сухановы да Соловьевы — и не зря днем — пал, ночью — песни… «Я про воду все знаю! — Хвастал дед. — Мы потому Перевозчиковы, что и отец, и дед, ну, все до седьмого колена на перевозе работали, пока моста не было… я про воду все знаю». — И он стал учить ребят, как полить их делянки… Валька уже плохо слушал деда — совсем другая мысль привлекла его. Он понял, что у ребят погибает урожай, что семена эти редкие им в подарок прислали, и спасти дело может только Бяша, а никакая ни бочка… пока они ее наладят — поздно будет! Но как найти Бяшу?.. Эх, Варвара, Варвара!..

Валька вернулся домой расстроенный. Даже благополучное возвращение медали его не радовало.