смертельно опасное. А я?

– А ты? – эхом отозвалась Таня.

– А я не сумел отказать себе в удовольствии находиться с тобой рядом. Ну не свинство ли?

– И что теперь?

– Будь я маленьким мальчиком, достаточно было бы сказать: «Я больше не буду». Но я давно отучился говорить такие слова.

– И хорошо, что отучился, – пробормотала Таня, не поднимая головы. – Тебе не за что просить прощения. Я сама виновата.

– В чем? – опешил Олег.

– Понимаешь, в последнее время мне катастрофически не везло. Во всем. В работе и в личной жизни. В результате я превратилась в истеричную бабу. – Таня приподнялась на локтях, поправляя растрепавшиеся волосы. – Еще недавно я бы наотрез отказалась от участия в операции, но теперь все иначе. Тебе не в чем себя винить. Я сама в ответе за свои поступки. – Помолчав, она добавила: – За любые поступки.

У Олега, понимавшего, что ФСБ и он сам причастны к нервному срыву этой красивой женщины, перехватило дыхание. Раскаяние, горечь и нежность образовали убийственную смесь, от которой заслезились глаза и защипало в носу.

«Что бы такое сказать? – размышлял Олег, косясь на поникшие плечи Тани. – Что сделать, чтобы хоть немного загладить свою вину? Мы вытащили ее из привычной жизни, растормошили, наобещали золотые горы, а теперь отправляем в пасть волосатому чудищу, способному перегрызть ей горло. Зачем же я подбадривал ее, подзадоривал? Чтобы переманить ее на свою сторону. Переманил. Завтра вечером она отправится на задание, убежденная, что находится под моей защитой, а способен ли я уберечь ее от ФСБ? И при всем при этом меня подмывает на правах верного друга полезть к Тане с объятиями и поцелуями, испытывая к ней отнюдь не братскую нежность… Гер-рой, – зло сказал себе Олег. – Тебе же одно от нее нужно, сам знаешь что».

«А вот и нет, – возразила другая половина рассудка. – Вовсе не этого я от нее добиваюсь… Точнее, не только этого».

«Чего же еще? – саркастически осведомился внутренний голос. – Материнской ласки? Любви? Признательности?»

Раздираемый противоречивыми чувствами и желаниями, Олег приказал себе встать и отправиться в другую комнату, но вместо этого совершил непоправимую глупость. Снова сел на диван. Его рука тут же легла на затвердевшую спину Тани. Соскользнула вдоль ложбинки позвоночника на талию. Замерла там, ожидая негодующей реакции.

– У тебя холодная ладонь, – прошептала Таня.

– Тебе неприятно? – спросил Олег простуженным голосом.

– Наоборот. Неужели ты волнуешься?

– Не то слово. Такое творилось со мной в далекой юности.

– Не робей, воин, – тихо сказала Таня. – В моем липовом паспорте записано, что мы расписались пять лет назад. Пора бы привыкнуть.

– Я никогда…

Комок в горле помешал Олегу закончить фразу. А прозвучать она должна была вот как: «Я никогда не привыкну».

В данный момент и в данной ситуации это было чистейшей правдой.

Дальше все произошло так быстро и так непринужденно, что ни Олег, ни Таня и опомниться не успели, как остались без одежды и переплелись руками и ногами до такой степени, что нечего было и думать распутать этот узел. Все совершилось стремительно, бестолково, при активном участии обоих, но как бы не по их воле. Потому что разве Татьяна Токарева могла позволить себе быть такой распутной? И разве Олег Белан не являлся опытным любовником, привыкшим контролировать ситуацию?

Р-раз! – и он очутился сверху.

Два! – Таня опрокинула его на спину.

Три… четыре… двадцать… сорок… сто сорок…

И вот уже они лежат плечом к плечу, а их сердца колотятся вразнобой, готовые выскочить из груди, как после кросса по пересеченной местности. Кровь еще бурлит, лихорадочно пульсируя в венах, а мысли постепенно приходят в порядок, складываясь в вопрос, на который не существует ответа.

Зачем?

Зачем мы это сделали?

– Вот и все, – тихо произнесла Таня, уставившись в потолок.

Олег тоже пялился в потолок, потому что ему было стыдно. Близость их тел оказалась не просто быстротечной, а катастрофически быстротечной. Его запала хватило минуты на две-три. Как вести себя после подобного фиаско? Оправдываться? Реабилитировать себя при повторении? Но захочет ли Таня повторения? Кому нужен мужчина, который моментально охладевает, получив свое?

– Хочу тебе кое-что сказать, – хрипло начал Олег, – но не знаю как.

– Не говори, – равнодушно ответила Таня. – Я и так знаю.

– Тогда скажи сама.

– Я не оправдала твоих ожиданий. Ты рассчитывал на полноценный секс с легкомысленной дамочкой, а получил пару минут бестолковой возни. Что ж, – в унылом тоне Тани прорезались вызывающие нотки, – такая уж я уродилась. Чего-то мне недостает, чтобы быть полноценной женщиной. Упреки, которые ты намереваешься высказать, справедливы, но слушать их я не желаю. Слишком больно.

Олег почувствовал невероятное облегчение, а горло его перехватила невидимая петля, имя которой: нежность.

– Глупышка, – пробормотал он. – Тебе не в чем себя винить. Это я дал маху. Не сумел доставить тебе удовольствие.

– Мне было хорошо, – возразила Таня. – Очень, очень хорошо.

– Но…

– Молчи! Терпеть не могу, когда мои недостатки обсуждают вслух.

– У тебя нет недостатков, – покачал головой Олег.

– Сплошные достоинства? – недоверчиво усмехнулась Таня.

– А если я скажу «да»?

– Если ты скажешь мне «да», то уж я точно не отвечу «нет».

Олег потянулся к Тане, но она выскользнула из его объятий, встала и направилась к выходу из комнаты, инстинктивно сутулясь на ходу, как это делают женщины, стыдящиеся своей наготы. Даже это не сумело испортить ее ладную фигуру. Спина у нее была узкая, но без выступающих позвонков, а плавные очертания талии и бедер могли бы вдохновить не одно поколение скрипичных мастеров.

– Решила подкрепиться? – предположил Олег.

Выглянувшая из-за дверного косяка Таня округлила глаза:

– С ума сошел? Стану я тратить время на такие пустяки, когда есть вещи поважнее. Приму душ и вернусь к тебе. Если, конечно, ты трусливо не покинешь поле боя.

– Буду стоять насмерть, – пригрозил Олег.

Тане шутка не понравилась.

– Не смей говорить о смерти! – выкрикнула она. – Сейчас, когда я только начинаю жить по- настоящему…

Осекшись, она скрылась в коридоре.

Упавший навзничь Олег скрипнул зубами. До него вдруг дошло, что он влюбился – влюбился в женщину, которую сегодня собственной рукой подтолкнет к пропасти и заставит пройти по самому краю. Наверное, она тоже полюбила, раз сказала, что только начинает жить. Но если умрет, то не от любви. Даже безумно влюбленные, как правило, умирают от чего-нибудь другого.

Следующий отрезок времени был подобен железнодорожному перегону в тоннеле, когда на полном ходу пытаешься выглянуть в открытое окно: толком ничего не разобрать, впечатления сумбурны,