кивнул.

– Да, ФСБ нас использует, – вернулся он к разговору. – Ну и что? Разве до того, как попасть сюда, тебя не использовали все, кому не лень? Воспитатели детсада, учителя, институтские преподаватели, начальники, случайные знакомые, близкие друзья и подруги? – Было заметно, что Олег не столько объясняет положение дел, сколько делится наболевшим. – Я уж не говорю о родственниках и любовниках. Все они пользуются нами без зазрения совести. Почему же тебя смущает перспектива служить чекистам? Я терпеть не могу подчиняться кому бы то ни было, но раз уж это неизбежно, то пусть надо мной будет только один хозяин. Тот, кого я сам выберу, и лишь до тех пор, пока он меня не разочарует.

– В чем-то я с тобой согласна, – произнесла Таня, обдумав услышанное. – Но есть маленький нюанс. Никто из моих близких никогда не отправлял меня делать массаж преступнику, охраняемому вооруженными до зубов телохранителями. Не поручали привести в исполнение смертный приговор. И вообще…

– Лучше быть палачом, чем казненным, – философски заметил Олег. Заметив, как вздрогнула Таня (а вместе с ней и «Би-флай), он решил подсластить пилюлю. – Ничего не бойся, пока я с тобой.

– Еще скажи, что ты готов умереть за меня, – съехидничала Таня.

– Почему бы и нет? Мы отправляемся на задание вместе, а на войне как на войне. Сам погибай, но товарища выручай. Тем более если товарищ – женщина и эта женщина…

Рокот двигателя заглушил продолжение, а ветер подхватил слова, сорвавшиеся с губ Олега, и унес их в неведомые дали.

– Что ты сказал? – округлила глаза Таня. – Повтори.

– Я никогда не повторяю сказанное дважды. Извини.

– Ну и ладно. Я все равно услышала.

– Неужели? – поднял бровь Олега.

– Ты сказал, что эта женщина тебе дороже всех.

– Бред.

– Сказал! – настаивала Таня.

– У тебя слуховые галлюцинации, – отрезал Олег. – И глаза слезятся. Прекрати хлопать ресницами. Сосредоточься. Я хочу, чтобы ты провела вертолет над речкой, между деревьев. Сумеешь?

– Сумею.

Последующие полчаса пролетели для Тани как одна минута. Сосредоточившись на управлении вертолетом, она не видела ничего, кроме приборной доски, а если что-то и слышала, так это лаконичные инструкции заскучавшего Олега. Взмокшая от напряжения, она подозревала, что запах ее пота перешибает аромат дезодоранта, но мысль об этом перестала беспокоить ее, когда пришлось совершать посадку. Вертолет едва не срубил винтом провода высоковольтной линии, но благополучно опустился на траву. Олег, руководивший действиями ученицы, облегченно вздохнул.

– Пожалуй, достаточно, – решил он. – Завтра с раннего утра повторим пройденное, а сегодня насладимся отдыхом на грешной земле.

Тане предложение не понравилось.

– У-у, – протянула она разочарованно. – Еще немножечко, а?

– В Крыму налетаешься. Если меня и Ивана продырявят.

– Обязательно нужно испортить настроение, – буркнула Таня.

– Опасно надолго отрываться от реальности, – сказал ей Олег.

– Что ты доложишь Молотову? Охарактеризуешь меня как способную ученицу?

– Охарактеризую тебя как неудержимую хвастунью.

Они выбрались из вертолета и одновременно потянулись. Лопасти винта провернулись в последний раз и замерли. В наступившей тишине стало слышно, как сверчат кузнечики и щебечут птицы, приветствуя вернувшихся из заоблачных высот.

Силы разом кончились. Одеревеневшие ноги Тани не гнулись, каждый шаг требовал усилий, словно при передвижении на ходулях.

– Кто бы знал, как я устала, – вздохнула она, плетясь за Олегом. – Надеюсь, после ужина ты не станешь учить меня водить танк и стрелять баллистическими ракетами?

– Плохо ты обо мне думаешь, – усмехнулся обернувшийся Олег. – Думаешь, я не понимаю, что ты нуждаешься в отдыхе? Никаких танков и ракет. Разве что в зоопарк наведаемся. Устроим тебе тренировочный поединок с самцом гориллы.

Конечно же, это была шутка, но Таню она не развеселила. Она пыталась подсчитать, сколько часов осталось до визита к Шарко. Сделать точные расчеты по запарке не удавалось, однако, как ни крути, времени оставалось мало. Слишком мало, чтобы тратить его на беззаботную болтовню.

Не успела Таня опомниться, как наступило утро. Отныне она не принадлежала себе. Под другим именем, под чужой фамилией, в обществе Олега Белана, игравшего роль ее мужа, она ехала туда, куда предписывал приказ. В голове царил полнейший сумбур, на душе скребли кошки, в придачу Таня забыла свою щетку для волос и переживала, что не успеет купить новую.

Видя ее состояние, Олег особо ее не донимал. По пути в Шереметьево молча смотрел в окно, а в аэропорту читал толстую газету. Со стороны они ничем не отличались от множества супружеских пар, летевших на юг. Не вели оживленных разговоров, редко обращали друг на друга внимание, то и дело глазели по сторонам. Но это была лишь видимость. Стоило Тане подумать о том, что ей и Олегу предстоит поселиться под одной крышей, как у нее учащался пульс и пересыхало во рту. Да и забывала ли она об этом хотя бы на миг? Судя по опустошенной бутылке минералки – нет.

После регистрации билетов пассажиров рейса Москва—Феодосия препроводили в накопитель, промариновали там минут десять и пригласили на посадку. Проникнув в салон самолета, Таня заняла место и уткнулась в окно, давая понять, что по-прежнему не расположена к общению. Из головы не выходили волосатый Шарко и его алмазы.

Пока она предавалась мрачным размышлениям, самолет успел не только взлететь, но и подняться довольно высоко, плавно разворачиваясь в южном направлении.

– Расслабься, – прозвучал искаженный реактивным гулом голос Олег. – Сядь ровно, не горбись. Твоя спина прямо-таки вопит от страха.

– Спина не может вопить, – возразила Таня, хотя ей абсолютно не хотелось спорить.

– Еще как может, – усмехнулся Олег. – А трусливые мыслишки издают мышиный писк. На нас уже пассажиры оглядываются.

– Ну и пусть.

– Нет, не пусть. – Его тон приобрел жесткость. – Мы супружеская чета, отправляющаяся на отдых. Для того чтобы в это верили окружающие, необходимо не забывать об этом самим. Собери волю в кулак. Не кисни. В моменты, когда все зависит от тебя, нельзя распускаться.

– От меня ничего не зависит, – горько произнесла Таня. – Я как бумажный кораблик в бурном потоке. Куда несет, туда и плыву.

Олег кашлянул, подыскивая контраргументы. Это была непростая задача. Как убедить Таню в том, во что не веришь сам? На земле он жил от акции до акции; здесь, в поднебесье, всецело зависел от погодных условий, технических характеристик лайнера и пилотов, управляющих полетом. В нескольких километрах от земли любая мелочь могла стать роковой для полутора сотен пассажиров, вверивших свои жизни Аэрофлоту, наземным диспетчерам, защитникам воздушных рубежей России и еще бог весть кому. Один ошибся в расчетах при конструировании, другой маялся с похмелья, когда заливал антифриз, третий, сидящий за штурвалом, подслеповат или просто не выспался ночью. Малейшая оплошность – и надежный с виду самолет рухнет вниз, разваливаясь в падении.

Судьба? Наверное. Ее не обманешь, не задобришь, с ней не договоришься. Ты зависишь от нерадивого авиамеханика в такой же степени, как от придурочного лихача на дороге, который, перепутав красный свет с зеленым, врезается прямо в лоб твоего автомобиля, когда ты спокойно возвращаешься домой с работы. Ошибаются хирурги, мухлюют фармацевты, под крышами домов зреют таящие смерть сосульки, в подвалах ждут своего часа гексогеновые заначки, бурлит отравленная водка, торчат загнанные в чьи-то стволы пули,