— Думаешь, он? — спросил Чейз, внезапно словно остолбенев.
— Я не знаю, черт возьми, я ничего не знаю! — с отчаянием воскликнула она.
Он поцеловал ее, и снова глаза его вспыхнули каким-то сумрачным светом.
— Кэсс, я люблю тебя,— прошептал он и отвел взгляд, словно признаваясь в чем-то постыдном, словно эти три слова, сорвавшиеся с его уст, способны привести к необратимым переменам в их судьбе.
И тут ее осенило, как после удара молнией, ниспосланной рассерженными богами. О Господи, нет, только не это!
— Как ты называешь меня? — не смея дышать, едва слышно прошептала она.
— Кэссиди…
— Нет… нет. — Ей показалось, что пол закачался и поплыл под ее босыми ногами.— После того, как случился пожар, ты стал называть меня Кэсс, а ведь раньше никогда… О Боже…— вереница образов пронеслась перед ее мысленным взором: Чейз после душа с полотенцем, обернутым вокруг бедер; Чейз в тренировочных брюках, без рубашки; прошлой ночью в кровати, обнаженный; утром в бассейне. Страх шевельнулся в ней.
— Как?..
Ее пальцы лихорадочно шарили по его спине, плечам, словно что-то искали под тканью рубашки. Тщетно.
— Кэссиди?
— Пусти меня! — Она выскользнула из объятий и устремила на него исполненный ужаса взгляд; страх сковал ее тело, и только гулко стучало сердце. — Раздевайся!
— Что?
— Сними рубашку! — срываясь на крик, приказала она; ей вдруг почудилось, что она сходит с ума.
— Зачем?
— Ты знаешь зачем!
Не сводя с нее глаз, он стянул рубашку и скомкал ее в руках.
— Повернись спиной.
— Ты с ума сошла!
— Повернись спиной,— приказала она, и он повиновался. Даже закинул руки за голову, словно ему было нечего скрывать. Гладкая чистая кожа, несколько красных рубцов — последствие недавнего пожара, но та старая отметина от пули, которой по неосторожности наградил его Бриг, когда еще был подростком, той, по которой она столько раз машинально пробегала кончиками пальцев, отсутствовала.
— Как ты… мог? — спросила она, когда он повернулся к ней лицом. На секунду, показавшуюся ей вечностью, она увидела его глаза.
Ноги ее подкашивались, в ушах не умолкал гул, словно ревел морской прибой. Отказываясь верить своим глазам, Кэссиди наблюдала, каким жестким вдруг стало его лицо, какой решительной и волевой линия подбородка, как расправляются его плечи. Внезапно она все поняла — истина предстала перед ней во всей своей наготе; она была столь очевидной, что казалось невероятным, как можно было раньше не увидеть ее, почему ни одна живая душа не поняла этого до нее.— Ты… не мой муж… не Чейз!..
Колени ее подгибались, и она прислонилась к стене, чтобы не упасть. В глазах потемнело.
— Кэсс…
— Не смей. Не смей называть меня так! — Правда вдруг предстала перед ней со страшной очевидностью. Как она могла оказаться настолько слепой, чтобы не понять, что этот напряженный, настороженный взгляд, эта самодовольная ухмылка не могут принадлежать ее мужу. — Чейз… мертв? — В глазах ее стояли слезы.
Он протянул к ней руку, но она в ужасе отпрянула от него — она боялась его прикосновений, его взгляда, боялась его самого. Не смей!
- Кэсс… прошу тебя, выслушай меня. Постарайся понять…
— Понять? Ты хотя бы сам понимаешь, о чем меня просишь?
Он сжал кулаки.
— Я не хотел…
— К черту! Все это входило в твои планы! Боже, какой же я была дурой! — Она чувствовала, что задыхается, что не в силах пошевелить пальцем, что не в силах собраться с мыслями. — Все это время ты знал правду и скрывал ее от меня, от собственной матери, ото всех! — кричала она. — Я просто не могу поверить, что была так безнадежно слепа!
Он снова сделал шаг вперед, и она чуть не упала, шарахнувшись от него в сторону.
— Не смей прикасаться ко мне,— дрожащим от волнения голосом произнесла она, судорожно прижимая ладони к неструганым доскам, которыми были обшиты стены.
— Подожди хотя бы минуту. Выслушай меня!..
— Я не желаю ничего слышать.
— Ты должна меня выслушать! Ты же сама хотела правды.
Она замерла как вкопанная. Он был прав, хотя ей было и тяжело признаваться себе в этом. Она не могла просто так уйти. Вскинув голову, она смерила его уничижительным взглядом, в котором читалось презрение, и горько промолвила:
— Ради всего святого, Бриг Маккензи, ответь мне, что ты натворил?
Глава 23
Он должен был рассказать ей все с самого начала. Черт побери! Он так и собирался поступить. У него и в мыслях не было обманывать ее. Но его загнали в угол. И вот теперь она ненавидит его. Она стояла перед ним, боясь шелохнуться, и в то же время смотрела на него с вызовом.
— Зачем ты лгал?
— Я не лгал. Просто все решили, что я —это Чейз.
— А бумажник, медальон?..— Голос ее чуть окреп, выдавая боровшиеся в ней противоречивые чувства.
— Мы поменялись. Чейза придавила рухнувшая балка, я пробовал освободить его, но У меня ничего не вышло. Это его идея, — пробормотал Бриг, и перед его взором вновь возникла страшная картина той проклятой ночи.
Чейза придавило балкой; силы покидали его, исказившееся от боли лицо заливала кровь. Бриг в ужасе закрыл глаза, но в ушах по-прежнему звучал крик брата, который настойчиво требовал, чтобы он взял себе его бумажник с документами. Когда Бриг отказался и уже в который раз стал пытаться вызво лить его из-под стропила, Чейз, собрав последние силы, протянул к нему руку и сорвал с его шеи цепочку.
— Сделай это ради меня,— взмолился он.— И найди сукиного сына, который это устроил!
Бриг, лихорадочно соображая, что можно еще предпринять, прошептал:
— Не надо, Чейз. Все будет хорошо. Ты выкарабкаешься.
— Все кончено, Бриг. Все кончено.
— Я пойду за подмогой!
— Дай мне твои документы! Забери у меня кольцо. Ради Кэссиди.
— Нет, Чейз! Я позову…
— Молчи и делай, что я говорю. Ради Кэссиди! Ради меня, наконец! — Чейз тяжело дышал; из носа и изо рта текла кровь; он лежал, стиснув от боли зубы. — Хоть один раз в жизни подумай не только о себе!
Бриг уступил и послушно достал у Чейза из кармана кошелек, снял с его пальца кольцо, затем вложил ему в ладонь свой кожаный бумажник и загнул его безвольные пальцы.
