изнеможения, стремясь быстрее восстановить утраченную силу, и теперь стоял, бессильно привалившись к стене.
— Никакого Маршалла Болдуина не существовало в природе! — выпалила она и метнула в него яростный взгляд, словно желая пригвоздить к стене.
— Что ты несешь?
— Я проверяла, ведомство шерифа проверяло, проверяли Билл Ласло и Освальд Свини. — Кэссиди сделала два шага вперед. — До девятнадцати лет, когда Маршалл Болдуин объявился на нефтепроводе, про него ровным счетом ничего не известно. Ни на Аляске, ни в Калифорнии. Кстати, единственный Маршалл Болдуин, родившийся в Калифорнии в подходящее время, умер в младенческом возрасте, став жертвой синдрома внезапной детской смерти.
— Ас чего ты собственно взяла, что Болдуин родился в Калифорнии?
— Не смей лгать мне, Чейз!— Кэссиди готова была сорваться на крик.— Я все знаю. — Она ударила себя ладонью в грудь. — Знаю, что Джон Доу, Маршалл Болдуин — или как ты там его еще величаешь — словом, все эти люди и Бриг — одно лицо. Мне нужно только время, чтобы доказать это.
— Боже мой, Кэссиди, послушать тебя, так…
— Я знаю, черт побери! — Дрожа от злости, она схватила его за руку с такой силой, что ногти впились ему в кожу. — Я заслужила то, чтобы знать правду!
Чейз как-то вдруг обмяк, и зрачки его подернулись темно-синей, как лунная ночь, дымкой. Он обреченно вздохнул и закрыл глаза.
— Ну хорошо. Тебе так и не терпится все узнать. Бриг и Болдуин одно лицо.
Кэссиди показалось, что обрушился мир. Истина, которую так долго скрывали от нее, навалилась на нее внезапной тяжестью. Ошарашенная, она пошатнулась, но он успел поддержать ее.
— Ты знал! — Комок застрял в горле, и самые противоречивые чувства охватили ее.— Почему ты ничего не сказал мне? Как ты мог лгать мне столько времени!
Она забилась в его объятиях, стараясь вырваться.
— Почему, почему, Чейз?— кричала она, не в силах сдержать слез.
Она поклялась себе, что больше никогда не будет плакать о Бриге Маккензи, будет считать его давно умершим, однако надежда не переставала теплиться в ней…
— Он так хотел…
— Я не понимаю.
— Он считал, что если ты будешь верить, что он жив, то никогда не примиришься с собственной судьбой, не обретешь себя…
— Ты все время знал?..— едва слышно прошептала она, прижавшись щекой к его груди.
— Довольно давно...
— Еще до того, как мы с тобой поженились?
Он на секунду замешкался:
— Да.
— Боже правый!
— Я поклялся, что буду молчать.
— Чейз.— Она вскинула голову и почувствовала на своих соленых от слез губах его губы. Запах мужского пота ударил ей в ноздри, и горячая волна желания захлестнула ее. Невзирая на душевную боль,— а может, благодаря ей, — она всецело отдалась зародившемуся где-то внутри нее желанию.
Инстинктивно обхватив его шею руками и почувствовав, как настойчиво его язык ищет ее, она, уступая, раскрыла губы. Мысли, противоречивые и бессвязные, что он не тот человек, что, отдаваясь ему, она попустительствует его лжи, мгновение сдерживали ее, но она отмахнулась от них; сейчас не существовало ничего, кроме ощущения его сильных рук на спине, кроме будоражащего запаха его тела. Он поднял ее и понес в спальню.
Лежа рядом с ней и не прекращая осыпать ее поцелуями, он судорожно расстегивал пуговицы на ее блузке.
— Кэссиди,— твердил он, прижимаясь губами к ее коже.
Расстегнув блузку, он припал к ложбинке между грудей губами, влажными и горячими, словно ему передавалось биение ее сердца.
Поняв, что он расстегнул молнию на юбке, Кэссиди затаила дыхание и закрыла глаза. Как давно этого не было между ними. Ей хотелось одного — ласкать его, чувствовать его сильное, мускулистое тело, его бедра.
Он расстегнул на ней лифчик, и она ощутила на груди его горячее неровное дыхание. Под ласковыми прикосновениями его рук, губ, языка в ней расцветало и зрело желание, находившее трепетный отклик в каждой клеточке тела.
— Я совсем забыл, как ты красива, — шептал он, целуя ее; его ладони сжимали ее ягодицы, пальцы впивались в бедра. Затрепетав в сладостном предвкушении, она выгнулась под ним и смутно почувствовала, как он, стараясь щадить больную ногу, коленями раздвинул ей бедра. — Ты хочешь меня, Кэсс? — прошептал он.
— Да.
— Давно?
— Всегда, всю жизнь.
Из-под полуприкрытых век она заметила, как легкая тень пробежала по его лицу.
— Если бы только…— однако он не договорил. Резким движением он вошел в нее, жадно и решительно, словно таким образом надеялся сокрушить вставшее между ними прошлое с его болью и ложью. И ее лоно, как страстный любовник, приняло его нежными — жаркими и влажными — объятиями.
Кровь бешено стучала в висках; она прижималась к нему, впившись пальцами в плечи, изогнувшись всем телом и обхватив его бедра ногами. Знакомые очертания комнаты поплыли перед глазами и растаяли; казалось, они остались одни во всей вселенной.
Чейз. Бриг. Любовь. Лицо и образы перемешались в ее помутившемся сознании.
— О Боже, я не могу остановиться…— задыхаясь, прошептал Чейз. Тело его напряглось, и из груди вырвался стон.
Ее сотрясали конвульсии; мир взорвался на миллион мелких осколков.
С трудом переводя дыхание, Чейз рухнул на нее, и она с наслаждением приняла его тяжесть, обхватив руками его лоснящийся от пота торс.
— Я так скучала по тебе,— прошептала она; глаза ее увлажнились от слез.
— И я скучал по тебе. Если бы ты только знала, как скучал…— все еще тяжело дыша, произнес Чейз.
В его словах ей почудилась горькая обреченность, которую она не могла для себя объяснить.
— Не отпускай меня от себя.
— Никогда, милая,— произнес Чейз, зарывшись лицом в ее шелковистые волосы.— По крайней мере, пока я жив.
Санни взглянула на небо, которое начинало хмуриться. Облака затянули луну и звезды. Дул холодный пронизывающий ветер, и ее до костей пробирал озноб. Каждое утро он змеей проползал по ее телу, чтобы затем свернуться беспокойным клубочком.
Она устала быть узницей. Казалось, куда бы она ни пошла, всюду за ней следили пристальные взоры стражи. Хуже всего ей было в клинике. Потом Рекс настоял, чтобы она находилась неподалеку от него. У подножья холма стоял небольшой заброшенный домик, в котором она и остановилась. Здесь ее навещал Уилли. Здесь она чувствовала себя в относительной безопасности. Относительной — потому что ей были ведомы терзавшие Рекса сомнения и она знала, что однажды ему все же придется сообщать о ней влас тям.
Тогда она ушла в лес,. Она чувствовала, что ее мальчики нуждаются в ней. Перед ее мысленным взором снова вставали видения пожара и воды. Что-то опять должно случиться. Она еще раз посмотрела
