вопли раненых и лязг стали. Звезды светили ярко на ясном небе, холодный ветер свистел между скал. – Не удержаться нам здесь, – сказал Сента подошедшему Ангелу.

– Пока что нам неплохо это удавалось.

– Да, но их слишком много. Надиры полагаются на стену, которой загородили главный перевал, но как только солдаты ее возьмут… – Сента развел руками.

Подошли две надирки, неся миски с мягким сыром, поставили свою ношу на землю перед дренаями, не глядя на них, и так же молча удалились.

– Ох и любят нас здесь, – заметил Сента.

Ангел пожал плечами. В гигантском кратере стояло больше сотни юрт, и сверху было видно, как резвятся при луне надирские ребятишки, поднимая клубы черной вулканической пыли. Слева женщины, растянувшись вереницей, таскали из пещер деревянные ведра – набирали воду из горных скважин.

– Завтра куда? – спросил Ангел, садясь спиной к скале.

– Я думаю, к стене. Два других перевала оборонять легче. Они будут штурмовать стену. – Справа мелькнула какая-то тень, и Сента хмыкнул. – Он опять тут, Ангел.

Гладиатор, выругавшись, оглянулся. Мальчик лет девяти сидел на корточках, наблюдая за ними.

– Уйди прочь! – гаркнул Ангел, но ребенок даже не шелохнулся. – Ну чего он пялится? – Мальчик был худ, как скелетик, и одет в лохмотья. Из старого козьего полушубка вылезла почти вся шерсть, а штаны продрались на коленках. Темные раскосые глаза смотрели на мужчин не мигая. Ангел, стараясь не обращать на него внимания, зачерпнул пальцами сыр и стал есть. – Конский навоз и то приятнее.

– Тебе виднее – я не пробовал, – отозвался Сента.

– Будь я проклят, если стану это есть. Хочешь? – спросил Ангел мальчика. Тот не ответил. Ангел протянул ему миску. Мальчик облизнулся, но не тронулся с места. – Не пойму, чего ему надо, – покачал головой Ангел, ставя миску на землю.

– Понятия не имею – по-моему, ты его очаровал. Он ходит за тобой следом, подражая твоей походке. Весьма забавно. Я не замечал раньше, что ты ходишь, как моряк – вперевалку.

– Какие еще мои недостатки ты желаешь обсудить?

– Слишком уж их много.

Ангел встал и потянулся. Мальчик тут же повторил это за ним.

– А ну перестань! – крикнул Ангел, подбоченясь. Мальчик тоже подбоченился, и Сента залился смехом. – Пойду посплю, пожалуй, – сказал Ангел и вернулся в пещеру.

Сента остался у входа, прислушиваясь к отзвукам битвы. Мальчик, тихонько подойдя, схватил миску, ушел с ней в темноту и стал есть. Сента задремал, но шорох на склоне горы разбудил его. К пещере поднялся Белаш.

– Они отступили, – сообщил он, присев на корточки. – Теперь уж до рассвета, думаю, не вернутся. – Сента взглянул туда, где сидел мальчик, но там осталась только пустая миска. – Мы убили много врагов, – с мрачным удовлетворением заявил Белаш.

– Недостаточно много. У них остается не меньше трех тысяч.

– Больше – и к ним идет подкрепление. Понадобится время, чтобы убить их всех.

– Я вижу, ты надеешься на лучшее.

– Думаешь, мы не сможем победить? Ты не знаешь надиров. Мы рождены для сражений.

– Не сомневаюсь в ваших качествах, Белаш, – но это место удержать невозможно. Сколько бойцов у вас осталось?

– Утром было триста семьдесят три.

– А теперь?

– Мы потеряли человек пятнадцать.

– А раненых сколько?

– Около тридцати… Но многие смогут сражаться снова.

– Сколько всего потеряно за последние четыре дня?

– Я понимаю, к чему ты клонишь, – угрюмо кивнул Белаш. – Мы сможем продержаться еще дней восемь или десять. Но до этого мы убьем много врагов.

– Это вас не спасет, дружище. Надо создать второй рубеж обороны – где-нибудь подальше в горах.

– Негде.

– Когда мы ехали сюда, я видел на западе долину. Куда она ведет?

– Туда нельзя. Это место зла и смерти. Уж лучше погибнуть здесь – быстро и с честью.

– Твои чувства весьма благородны, Белаш, – но я пока не собираюсь умирать ни здесь, ни где-либо еще.

– Ты не обязан здесь оставаться.

– Верно, но, как любит повторять мой отец, слабоумие у нас в роду.