– Совершенно верно. Это и есть грех. Всякая кража, ложь и всякий зловредный поступок – это грех.
Она медленно кивнула.
– Почему же тогда любовь – тоже грех? Разве это кража, или ложь, или зло?
– Грехи не ограничиваются этим, – сказал он, с трудом подбирая слова. – Нарушение правил или клятв – тоже грех. Каждый из нас здесь дал обещание Истоку, нарушать которое нельзя.
– Твой бог сам потребовал от вас такого обещания?
– Нет, но…
– Кто же тогда?
Он развел руками.
– Так у нас принято, понимаешь? Эти правила составлены святыми мужами много веков тому назад.
– Ага, значит, это написано в книгах.
– Совершенно верно.
– А у нас вот нет книг, поэтому мы живем как хотим: смеемся, любим и сражаемся. Животы и головы у нас не болят, и дурные сны нам не снятся. Наш бог говорит с нами из земли, а не через книги.
– Бог повсюду один, – заверил он.
– Нет, молельщик, не думаю. Наш бог сильный.
– Отчего же тогда он не спасет вас от готиров? – брякнул Экодас, не успев удержаться. – Ох, прости! Я сказал, не подумав. Пожалуйста, прости меня.
– За что же? Ты просто меня не понял. Наш бог – это наша земля, и она делает нас сильными. Мы будем сражаться и либо победим, либо умрем. Земле все равно, победим мы или нет, ведь мы одно с ней, живы мы или мертвы. Надиры – это и есть земля.
– Как ты думаешь, победа возможна?
– А тебе будет жаль, когда я умру? – в свою очередь спросила она.
– Да, – не колеблясь ответил он.
Она придвинулась к нему, обняла его рукой за шею и коснулась губами его щеки.
– Глупый Экодас, – прошептала она и отпустила его.
– Почему я глупый?
– Проводи-ка меня к настоятелю. Я хочу уйти.
Нездешний сошел с вороного, пешком поднялся на вершину холма и лег на живот, разглядывая горную гряду, протянувшуюся с востока на запад через огромную Сентранскую равнину. Рваный прибежал и растянулся рядом с хозяином.
На север ведут три дороги; которую же выбрать? На северо-востоке лежит Дельнохский перевал, перегороженный новой шестистенной крепостью. Это прямая дорога на Гульготир и Лунные горы, но комендант крепости скорее всего предупрежден против Нездешнего.
Со вздохом он обратил взор к узким северным перевалам. Там обитают сатулы, давнишние враги дренаев. Они не пропустят через свои земли ни караванов, ни одиноких путников. Эти свирепые воинственные племена равно чужды и Готиру, и Дренаю.
Остается еще Дрос-Пурдол, прибрежная крепость далеко на востоке, но за ней начинается большая Намибская пустыня. Нездешний пересекал ее дважды и не желал повторять это еще раз.
Придется ехать через Дельнох, хотя это и рискованно.
Собравшись уже отползти назад, он заметил на востоке вспышку света и стал смотреть туда. Вскоре на горизонте показался конный отряд, сверкающий на солнце наконечниками копий и шлемов. Всадников было около тридцати, и они ехали медленно, оберегая лошадей.
Нездешний спустился вниз к остальным. Рваный не отставал от него ни на шаг.
– Подождем здесь еще часок, – сказал Нездешний, – а потом двинемся в Дельнох.
– Ты видел кого-то? – спросил Ангел.
– Кавалеристов. Они едут в крепость.
– Думаешь, они ищут нас? – вступил в разговор Сента.
Нездешний пожал плечами.
– Кто знает? Карнаку не терпится увидеть меня мертвым. Возможно, мои приметы уже разосланы по всем военным частям на пятьдесят миль в окружности.
Мириэль тоже влезла наверх и притаилась за кустом дрока, разглядывая всадников. Вскоре она вернулась к остальным и сообщила:
– Офицера зовут дун Эган. Он устал, проголодался и думает о женщине, с которой встречается в трактире у второй стены. У него действительно имеются твои приметы. Двадцать его людей находятся позади нас, на юго-западе. У них есть приказ высматривать тебя.
– Ну и что делать будем? – спросил Ангел.
Нездешний погрузился в мрачное раздумье.
– Пойдем через горы, – сказал он наконец.
– Сатулы очень воинственны и не любят чужих, – заметил Сента.
– Я и раньше проходил там. Чтобы убить, меня сначала надо поймать.
– Ты хочешь идти один? – тихо спросила Мириэль.
– Так будет лучше всего. Вы поедете через Дельнох, и я догоню вас по ту сторону гор.
– Нет. Нам надо держаться вместе. Мой Дар отведет беду.
– Это правда, – поддержал Ангел.
– Возможно, – согласился Нездешний, – но пять всадников поднимают больше пыли, чем один, и шуму от них больше. На высокогорных перевалах каждый звук кажется громким. Падение камня слышно за полмили. Поеду один.
Мириэль хотела возразить что-то, но он с улыбкой приложил палец к ее губам.
– Не надо больше спорить. Я чуть ли не полжизни охотился в одиночку. Так я сильнее всего. Поезжайте в Дельнох, а за перевалом следуйте прямо на север. Я найду вас.
– Я с тобой, – прошептала Мириэль, целуя его в щеку.
– Ты всегда со мной.
Он сел в седло и тронул вороного каблуками. Всадник и собака перевалили через холм. Кавалеристы уже едва виднелись вдали, и Нездешний, не думая больше о них, направил коня к Дельнохским горам.
Наконец-то один!
Он воспрял духом, испытывая при всей своей любви к Мириэль великое освобождение.
– И все-таки не совсем одинок, верно, Рваный? – Пес бежал, уткнувшись носом в землю, – разыскивал кроличьи следы. Нездешний вздохнул полной грудью. С заснеженных вершин веяло холодной свежестью. Сатулы сейчас готовятся к зиме – им не до набегов, не до войны. Если удача его не оставит, он сумеет проехать по гулким ущельям и перевалам так, что они и не заметят.
Удача? Он подумал о том, что его ждет: узкие обледенелые тропы, предательские склоны, замерзшие ручьи, волки, медведи и барсы.
Страх кольнул его, и он засмеялся. От страха чаще бьется сердце, кровь быстрее бежит по жилам, а мышцы рук и груди наливаются силой. Хорошо это или плохо, он рожден для таких вот одиноких странствий, когда повсюду караулят враги. Страх – это вино жизни, и Нездешнего заново пьянил его вкус.
«Последние пять лет я был мертвецом, – понял он. – Жил, как ходячий труп, сам того не сознавая». Его жизнь с Даниаль впервые припомнилась ему без острой, терзающей горечи, вызванной ее уходом. Горы стояли впереди, серые и зловещие, – и он ехал к ним.
Мириэль сидела в садике перед трактиром, глядя вниз, на неприступные стены Дрос- Дельноха. До крепости они добрались без происшествий, если не считать нескончаемой перебранки между Ангелом и Белашем. Мириэль, поначалу не понимавшая ненависти гладиатора к надирам, пустила в ход свой Дар. Она содрогнулась, вспомнив увиденное, и стала думать о другом. Теперь отец уже пересекает земли сатулов. Этот свирепый вольнолюбивый народ триста лет назад вышел из вентрийских пустынь, переплыл море и обосновался в Дельнохских горах. Мириэль мало что знала из их истории – знала только, что они следуют учению какого-то древнего пророка, за что подвергались преследованиям у себя на родине. Дерзкие горные племена без конца воевали с дренаями.
Мириэль вздохнула. Она знала, что Нездешний не проберется через их владения без боя, и молилась,
