знает, что я буду великим воином и охотником, – подумал Ягунда. – Потому и выбрал меня».
Ягунда подал дымовой сигнал и стал спускаться вниз, пробираясь к первому месту засады. Но дренай свернул вправо, к перевалу. Ягунда перекинул лук через плечо и побежал ко второму укрытию, устроенному над оленьей тропой. Дренай там непременно появится. Ягунда старательно выбрал стрелу и надеялся убить чужака до того, как подоспеют другие. Тогда конь по праву достанется ему, а это превосходный скакун. Ягунда закрыл глаза, вслушиваясь, не раздастся ли мягкий переступ копыт по снегу. Из-под белого бурнуса стекал пот, во рту пересохло со страху. Этот дренай не из купцов. Он знает, куда едет и какой опасности подвергается. То, что он выбрал этот путь, многое говорит о его храбрости и уверенности в себе. Такого лучше убить с первого выстрела.
Из-за покрытых снегом деревьев не доносилось ни звука, и Ягунда решился выглянуть из-за валуна.
Ничего.
Но всадник должен быть где-то близко – другой дороги нет. Ягунда передвинулся влево и высунулся. Опять ничего. Может, всадник повернул назад? Надо было ждать его в первом укрытии. Ягунда не знал, как быть. А может, дренай справляет нужду у дерева? Ладно, подождем. Сердце Ягунды билось часто, и он успокаивал себя. Конь просто великолепный! Он продаст его и купит Шоре шелковую шаль, а еще браслет с синими камешками, за который Зарик запрашивает такую несусветную цену. Как будет любить его Шора, когда он явится в дом ее отца с такими дарами! Он станет признанным воином, охотником, защитником родной земли, и тогда уж не важно будет, что у него еще не растет борода.
Он услышал наконец стук копыт и сглотнул. Спокойно! Имей терпение. Он оттянул тетиву и взглянул на солнце. Тень будет падать справа от всадника, Ягунда за своим валуном сможет точно рассчитать время выстрела. Он облизнул губы, следя за тенью лошади. Вот она поравнялась с валуном, и Ягунда вышел из засады, вскинув лук.
Конь шел один, без седока.
Ягунда, не успев моргнуть, получил чем-то твердым по затылку и упал на колени, выронив лук. «Я умираю!» – подумал он и вспомнил напоследок о прекрасной Шоре.
Чьи-то грубые руки встряхнули его, и он пришел в себя.
– Что случилось, мальчик? – спросил Джитсан, главный княжеский разведчик.
Ягунда стал объяснять, но кто-то из охотников хлопнул Джитсана по плечу.
– Дренай направил сюда свою лошадь, а сам зашел парню за спину и оглушил его. Едет к Сенакскому перевалу.
– Идти можешь? – спросил Джитсан Ягунду.
– Кажется, да.
– Тогда ступай домой.
– Мне стыдно, – повесил голову Ягунда.
– Зато ты жив. – Джитсан отошел прочь, и шестеро охотников последовали за ним.
Не видать молодому воину коня, и браслета, и шали.
Он вздохнул и подобрал лук.
Нездешний взвел коня под уздцы по крутому склону. Рваный бежал рядом, недовольный холодным снегом под лапами.
– Худшее еще впереди, – сказал ему хозяин.
Он видел сигнальный дым и с мрачным удовольствием наблюдал за перебежками юного сатула. Мальчишке было никак не больше четырнадцати. Он чересчур спешил к своему укрытию и сильно наследил около валуна, за которым спрятался. В былое время Нездешний убил бы его. Воин упрекал себя за мягкость, но не раскаивался.
Наверху он остановился, высматривая на снежной белизне дорогу к Сенакскому перевалу. В последний раз он шел здесь двенадцать лет назад, да и то летом, когда вокруг было зелено. Ветер пронизывал насквозь. Нездешний отвязал от седла подбитый мехом плащ, накинул на себя и закрепил бронзовую застежку.
Посмотрев назад, он повел коня дальше. Узкая тропа вилась по заснеженному рыхлому склону, восходя к карнизу не более четырех футов шириной. Справа была гора, слева – пропасть четырехсотфутовой глубины. Даже летом этот путь был бы опасен, а уж теперь, когда карниз обледенел…
«Ты, приятель, не в своем уме», – сказал себе Нездешний. Он двинулся вперед, но конь уперся, не видя ничего хорошего в резком ветре и предстоящем отрезке пути.
– Пошли, парень! – Нездешний потянул за повод, но конь не тронулся с места. Рваный позади угрожающе зарычал, и вороной прянул вперед, чуть не свалив Нездешнего с обрыва, лишь благодаря поводу ему удалось удержаться на краю.
Они прошли по карнизу около четверти мили, потом тропа прервалась, пересеченная широкой осыпью.
Нездешний, набрав в грудь воздуха, собрался уже ступить на склон, но Рваный снова зарычал. Конь скакнул вперед, вырвав узду из руки хозяина, и покатился вниз. Рядом с головой Нездешнего просвистела стрела. Обернувшись назад, он выхватил два ножа. Рваный бросился на первого сатула, который появился из-за поворота позади них. Собачьи челюсти лязгнули под самым носом воина. Он выронил лук, отшатнулся и врезался в другого, который шел за ним. Тот с воплем сорвался с карниза, а Рваный вцепился в руку первого.
Третий сатул вышел вперед и занес над собакой кривую саблю, Нездешний взмахнул рукой, и черный нож вонзился охотнику под ребра. Он бросил саблю, опустился на колени и повалился лицом в снег.
– Ко мне, Рваный! – крикнул Нездешний. Пес не сразу оторвался от своей жертвы, но все же отбежал к хозяину. Нездешний отцепил от пояса арбалет, зарядил его и стал ждать. Покусанный Рваным сатул лежал на краю пропасти, хрипло дыша. Второй был мертв.
– Кто ваш вожак? – на ломаном сатулийском спросил Нездешний.
– Я, Джитсан, – ответили из-за поворота. – И я говорю по-твоему лучше, чем ты по-нашему.
– Хочешь побиться об заклад?
– О чем?
– О том, долго ли проживет твой друг, если ты не перевяжешь ему раны.
– Говори яснее, дренай!
– Я иду своей дорогой и для сатулов опасности не представляю. Я не солдат. Дай слово, что прекратишь охоту, и я тотчас же уйду, а ты сможешь спасти твоего друга. Иначе мы будем драться, и он умрет.
– Иначе умрешь ты, – крикнул Джитсан.
– Пусть так, – ответил Нездешний.
Раненый застонал и попытался скатиться за край, на верную гибель. Это был смелый поступок, и Нездешний не мог не восхититься им. Джитсан крикнул раненому что-то по-своему, и он затих.
– Хорошо, дренай, я даю тебе слово. – Джитсан вышел из-за скалы, его меч был вложен в ножны.
Нездешний разрядил арбалет и ослабил пружину.
– Пошли, пес, – сказал он, прыгнул на осыпь и покатился вниз. Рваный поехал за ним.
Но скорость, с которой они неслись вниз, оказалась чересчур велика – Нездешний ударился о камень, упустил арбалет и взлетел в воздух. Он сжался в комок, молясь, чтобы ему не подвернулся другой камень или дерево.
Наконец он свалился в глубокий сугроб. Все тело болело, и два ножа потерялись, но меч, как ни странно, остался на месте. Нездешний сел, чувствуя головокружение и тошноту. Оправившись немного, он приподнялся на колени. Колчан опустел, штаны порвались, правое бедро кровоточило.
Справа от него лежал вороной со сломанной шеей. Нездешний сделал глубокий вдох и ощупал побитые ребра. Ни одно как будто не было сломано. Рваный облизал ему лицо. Шов на боку у пса открылся, и проступила кровь.
– Что ж, могло быть и хуже, парень, – сказал Нездешний, с бесконечной осторожностью поднявшись на ноги. Рядом с трупом коня валялось несколько стрел и один из ножей. Нездешний собрал все это и стал искать второй нож, но не нашел. Рваный сбегал наверх и вернулся с арбалетом в зубах.
Всего удалось собрать двенадцать стрел. Рана на ноге была неглубокой, и зашивать ее не требовалось. Нездешний завязал ее бинтом, взятым из седельной сумки, и поделился с собакой вяленым мясом.
